Я думала, что таких мужчин уже не осталось.
– Значит, вам повезло, – рассудительно заметил Дронго. – Если в день юбилея своего супруга вы можете находить такие слова, то у вас просто счастливый брак.
– Более чем!.. – Женщина улыбнулась. – Если бы он еще иногда не хандрил, то наш брак был бы действительно идеальным. Но у него тяжелый наследственный диабет, доставшийся ему от матери. Это очень сказывается на его образе жизни.
– Его мать давно умерла?
– Ушла от нас четыре года назад. Ей было за восемьдесят. Она смогла выжить в варшавском гетто, когда там истребили почти всех евреев, в том числе, разумеется, и ее родственников. Ей пришлось три дня прятаться под полом, в специальном укрытии. Его сделал ей отец. Он понял, что их отправляют в газовые печи и они никогда не вернутся обратно в Варшаву. Знаете, что для нее было самым страшным? Нет, даже не попасть в руки немцев. Она больше всего боялась поляков. Те ненавидели ее народ еще сильнее немцев. Эшелоны с евреями уходили в сторону Освенцима или Треблинки под градом камней, которыми их забрасывали местные жители. Вот такая невеселая история. Через несколько лет после войны она вышла замуж. Две ее дочери умерли еще в раннем детстве. Сказались нелегкие испытания, перенесенные их матерью. В пятьдесят третьем году она родила моего мужа. Затем появился на свет и Михаил. Слава богу, у него нет таких тяжелых наследственных болезней. Ничего подобного не передалось следующему поколению – Лионелле, Алле и Павлу.
Дронго нахмурился. Тема Второй мировой войны была болезненной и для его семьи. Отец до конца жизни не мог слышать немецкого языка, который вызывал у него какие-то сложные чувства, как и у многих фронтовиков. Два его старших брата погибли на войне.
Смерть старшего из них дедушка долго скрывал от своей супруги, их матери. Он плакал по ночам и рассказал ей об этом только после победы. Женщина едва не сошла с ума от этого сообщения. Ведь она была уверена, что война закончилась, теперь старший сын вернется домой.
Отец Дронго ушел добровольцем в семнадцать лет. Он был третьим сыном в семье и один вернулся домой. Да и то потому, что служил не на передовой. Юноша прошел ускоренные курсы, попал лейтенантом сначала в какой-то штаб, а затем был переведен в Смерш, где и закончил войну в звании старшего лейтенанта.
В двадцать семь лет он стал прокурором автономной республики и получил звание генерала юстиции. Но отец Дронго всегда помнил проклятую войну, на которой погибли два его брата.
– Это было тяжелое испытание для всех народов, – сказал Дронго. – Полагаю, что для немцев едва ли не в первую очередь. Для поляков тоже.
– Вы правы. – Эльза вздохнула. – Но давайте не будем о печальном. Вы знаете, что наши организаторы выписали специального повара из Швейцарии.
– Знаю. Мне сказали, что будет необыкновенное меню.
– Это наш секрет! – с улыбкой проговорила Мурсаева. – Мы обсудили все заранее. Детали известны только шеф-повару и мне самой. Увидите. Обещаю, что будет вкусно и интересно.
– Не сомневаюсь, – ответил Дронго.
Эльза улыбнулась и отошла от него.
Дронго обратил внимание на то, что среди гостей почти не было более-менее известных политических деятелей. Пример бывшего градоначальника Москвы Юрия Лужкова, который так неосмотрительно побывал на открытии отеля «Мардан-палас» в Турции у своего друга-бизнесмена, подействовал на многих российских политиков. Именно после этого вояжа у Лужкова начались очень большие проблемы с федеральной властью.
Бизнес его друга начали не просто кошмарить, а последовательно и жестко прессинговать по всем возможным каналам. Все закончилось тем, что Черкизовский рынок, которым владел этот бизнесмен, был просто объявлен одной большой криминальной зоной. Лужков лишился своего поста после двух десятилетий достаточно успешной работы с формулировкой «за утрату доверия».
Ради справедливости стоит отметить, что падение всесильного московского главы было оглушительным и неожиданным. Как и полагается в подобных случаях, от него сразу отвернулись все – и единомышленники, и друзья, и прихлебатели, прежде певшие осанну мэру столицы. Более того, его показательная порка была настолько демонстративной и жестокой, что за него не посмела вступиться даже правящая партия, одним из отцов-основателей которой он был.
Проводить опального мэра «в последний путь» приехал только известный певец, руководитель комитета по культуре, который просто показал остальным, как нужно вести себя в подобных случаях. Возможно, еще и потому, что он сам уже много лет испытывал прессинг со стороны американской и израильской администраций. Первые упорно отказывали ему в выдаче визы, указывая на его возможные криминальные связи. А в Тель-Авиве его просто посадили в изолятор, не разрешив пройти границу, что было почти невероятным событием для этой страны.
За несколько лет до падения Лужкова крупные неприятности произошли и с одним из самых богатых людей в России, который любил отдыхать в Куршевеле. Одного из самых богатых людей в мире обвинили в сутенерстве и даже показательно арестовали. С таким же успехом можно повесить на миллиардера кражу копеечной резинки из магазина. Скандал был нешуточным, хотя и тогда все понимали, что за этим задержанием кроется политическая подоплека.
После всех этих событий политики остерегались выезжать на различные торжества своих друзей за границу. Они предпочитали оставаться дома, не засвечиваться в очередной раз на подобных вечеринках, чтобы не терять своих должностей, привилегий и положения в обществе. Поэтому на Родос в основном прибыли деятели шоу-бизнеса, представители различных медиахолдингов, близкие друзья Кульчицких, не являющиеся крупными политиками.
Дронго посмотрел на часы. Уже почти семь. Арсен Виргуш должен был понимать, что опаздывать настолько просто неприлично. В конце концов, его привезли сюда именно для того, чтобы он присутствовал на торжестве, охранял семью младшего брата Антона Степановича. Но Арсена нигде не было.
Появился Бежан Константинович в элегантном смокинге, который ему очень шел. Его супруга уже была в холле. Она разговаривала с Нугзаром, племянником своего мужа. Тот явно успел заглянуть к стилисту, и теперь его волосы были аккуратно уложены. Этот молодой человек явно уделял своей внешности слишком много внимания.
Дронго заметил в толпе Рашита, телохранителя Мусхелишвили, который тоже был одет в смокинг. Очевидно, подобные костюмы Георгия заказала для всех мужчин, прибывших на торжество. Рашит о чем-то разговаривал с Павлом, сыном Михаила Степановича.
Гостям объявили, что они могут пройти к бассейну. Охрана строго проверяла наличие пропусков. Даже Михаил Степанович, брат юбиляра, вынужден был показать его.
На площадке была устроена сцена, где уже играла целая команда музыкантов. Все рассаживались по указанным местам.
Дронго оказался за одним столом с синьором Прокаччи и его подругой. Рядом разместились какие-то американцы, австралийцы и пара латышей, говоривших по-русски, но предпочитавших английский. Очевидно, его специально посадили таким образом, чтобы он мог помочь гостям разобраться в том, что происходит.
Официанты начали подавать легкие закуски. Гостям сразу стало понятно, что шеф-повар и вправду являлся настоящим мастером своего дела. Все были в восторге от легких блюд, сменяющих друг друга.
Тут Дронго услышал разговор Прокаччи и его спутницы, сидевших рядом с ним.
– Ты опять пыталась заигрывать с этим животным, – недовольно заметил старик. – Мало того что ты смущаешь всех мужчин своими откровенными нарядами, так еще и на глазах у всех флиртуешь с этим зверем, который вчера так беспощадно избил одного из гостей. Очевидно, тебе нравятся подобные кровавые сцены.
– Мы уже много раз обсуждали данную тему, Сальваторе, – возразила Мерибель. – Не нужно каждый раз возвращаться к разговорам об этом охраннике. В конце концов, ты должен сам подумать. Разница в моем и его социальном статусе так очевидна, что даже смешно. Ты уже ревнуешь меня к таким типам! Неужели думаешь, что я могу спать со слугами?..
– Не так громко! – перебил ее Прокаччи.
