Соотношение сил

Илья в очередной раз почувствовал, как трещит и разваливается сталинская сказка. Хозяин ломал комдива, а комдив не ломался.

СТАЛИН. Тогда вы здесь уничтожены морально и в военном отношении. Вы называетесь дивизией, выходит, что это не дивизия, а хлам, навоз, не могли два задрипанных финских полка разбить. Она была мало вооружена, плохо вооружена, она была почти безоружна. На всех фронтах наши люди часто мечтали, чтобы финны показались, чтобы начать контратаку. Это только у вас контратака проигрывается, хотя вы и имеете перевес в артиллерии. Это неправильно. У вас даже станковых пулеметов не было, минометов и укреплений не было. Вы не клевещите на дивизию.

Дивизия Ковалева не мечтала, чтобы финны показались, чтобы начать контратаку. Она пробила дорогу к двум окруженным дивизиям, по льду, под обстрелом снабжала их продовольствием, вывозила раненых и в итоге вывела дивизии из окружения, не имея ни связи, ни боеприпасов, ни надежды на помощь.

КОВАЛЕВ. Я не клевещу, товарищ Сталин, я докладываю обстановку, какая была в действительности.

СТАЛИН. По радио все ваши донесения перехватывали Париж и Лондон. У вас была вся связь, и проволочная, и радиосвязь, а вы отмалчивались.

«Париж и Лондон. – Илья усмехнулся. – А Берлин не назвал».

КОВАЛЕВ. У меня связи не было.

Спор занял пять страниц. Ломать Ковалева помогали Мехлис и Кулик, но дивизия держалась. Хозяин внезапно стал сбавлять обороты.

СТАЛИН. Товарищ Ковалев, вы человек замечательный, один из редких командиров Гражданской войны, но вы не перестроились по-современному. По-моему, первый вывод и братский совет – перестроиться. Вы больше всех опоздали в этой перестройке. Это первый вывод. Вы способный человек, храбрый, дело знаете, но воюете по-старому, когда артиллерии не было, авиации не было, танков не было, тогда людей пускали, и они брали. Это старый метод. Вы человек способный, но у вас какое-то скрытое самолюбие, которое мешает вам перестроиться. Признайте свои недостатки и перестройтесь, тогда дело пойдет.

КОВАЛЕВ. Есть, товарищ Сталин.

Комдив не стал повторять, что не было у него артиллерии, авиации и танков. Он уже раз десять это произнес. Хозяин все равно слышал нечто совсем другое или не слышал вообще.

Илья сжал ладонями виски. «Карл Рихардович назвал это парафренией. Движение по кругу бредовых идей, вязкость сознания. Я пытаюсь понять, что имеет в виду Хозяин, угадать, чего он хочет, каким будет следующий его шаг, кто станет очередной жертвой? Знаю, бесполезно, и все равно пытаюсь. Как же иначе? Ведь от него зависит каждая отдельная жизнь и существование страны. А он бредит или сознательно глумится над реальностью. Разбираться в его логике все равно что выискивать тайные знаки в узоре ковра или ловить шифрованные послания с Марса в мяуканье кошки. Отличный способ заразиться безумием».

Илья обратил внимание, что в стенограмме, кроме реплики Хозяина о «развинченной разведке», пока не попалось ни одной серьезной претензии к Проскурову. Командарм Мерецков, который командовал Седьмой армией на Карельском перешейке, говорил о том, что нет у нас войсковой разведки.

МЕРЕЦКОВ. Вы мне скажите, товарищ замнаркома Проскуров, кто ведает у нас войсковой разведкой?

ПРОСКУРОВ. Никто не ведает.

Это было правдой и вовсе не виной Проскурова. После разгрома армии в тридцать седьмом исчезла не только войсковая разведка, но и агентурная. Проскуров делал все что мог, пытаясь восстановить и то и другое.

Вопрос Мерецкова был обращен скорее к Ворошилову, чем к Проскурову, и следующая реплика это подтвердила.

МЕРЕЦКОВ. Мы обвиняли агентуру в том, что она не дала самых детальных сведений. Тут надо меру знать, агентуру нельзя всегда обвинять. У нас, например, был альбом укрепрайонов противника.

Мерецкова перебили из зала.

ГОЛОС. Где он лежал?

МЕРЕЦКОВ. У меня на столе, с левой стороны.

СТАЛИН. В архиве.

Мерецков возражать не стал. Илья подумал: «Убедить комдива Ковалева в том, что у него была связь, когда в реальности ее не было, Хозяин не сумел. Интересно, альбом финских укрепрайонов может перелететь из кабинета Мерецкова с левой стороны стола в архив, повинуясь магической воле Хозяина?»

Наконец председательствующий Кулик дал слово Ивану.