Габи виновато потупилась:
– В поезде кто-то забыл книжку «Магические тайны физики», я листала от скуки и увлеклась.
– Любопытно, кто автор?
– Не помню. – Габи сморщила нос. – Ладно, Карл, я поняла, «лучей смерти» нет. Но разве уран не тот самый волшебный металл из романа Уэллса? Вот я недавно читала, будто британцы уже сделали урановое оружие чудовищной силы, только не могут найти место для испытаний.
– Читали в «Магических тайнах»?
– Нет, в «Ивнинг пост».
Вайцзеккер развел руками.
– Ну-у, это уж точно вопрос не ко мне, а скорее к военной разведке, к вашему мужу, милая Габриэль.
Муж Габи, Максимилиан фон Хорвак, стоял в нескольких шагах от них, беседовал с подвыпившим итальянским капитаном. А неподалеку мелькала седая голова Вайцзеккера-старшего.
«Удивительная тут собралась компания, – думал Ося, продолжая болтать и улыбаться, – фон Хорвак, офицер абвера, участвует в заговоре против Гитлера, так же как его шеф Канарис. Вайцзеккер, статс-секретарь МИДа, сочувствует заговорщикам. Один его сын, военный, был тяжело ранен в Польше. Другой, физик, делает урановую бомбу для Гитлера. Среди военных и дипломатов, толпящихся в этом шикарном зале, каждый третий заговорщик, каждый второй – сочувствующий. Генералы вермахта сплошь заговорщики, за редким исключением. Они постоянно строят грандиозные тайные планы: распустить СС, объявить Гитлера недееспособным и взять под стражу, призвать немецкий народ к возрождению христианской морали, осудить зверства, заключить мир с Англией и Францией на разумной основе и спасти фатерлянд. Бедняжки переживают шизофреническую раздвоенность. С одной стороны, всерьез воспринимать этого фигляра неловко, даже унизительно, а с другой – что же делать, если он все время побеждает? Им ничего не стоит прихлопнуть его, но они верят, что без него побед бы не было, хотя должны понимать, что на самом деле это их победы, а вовсе не его. Без них, военных и дипломатов, он ничто. Авторитет фюрера растет, благородные планы рушатся, но зато ордена, чины и деньги сыплются как из рога изобилия. Парадокс почище апорий Зенона».
Пока все ограничивалось только трепом с Карлом Вайцзеккером на вечеринках. Это было так же безопасно, как бессмысленно. Тибо сразу предупредил: никакой самодеятельности. Да Ося и сам понимал. Урановый проект охранял седьмой отдел РСХА, там работали лучшие люди Гейдриха. Любой шаг в сторону далемской команды мгновенно высвечивался, ничего не стоило провалиться.
Глядя на облачную муть за стеклом, Ося прокручивал в голове подробности ночной вечеринки, процеживал каждое слово Вайцзеккера, его реакции, мимику. Философ-физик с удовольствием поддерживал беседу, но стоило Габи вырулить к урану, он мгновенно ускользнул от разговора. О Вернере Брахте не сказал практически ничего. «Радиофизик, занимался лучами, но совсем другими».
Когда Ося получил от падре коробку конфет с листочком, исписанным знакомым почерком доктора Штерна, он попросил Габи разузнать что-нибудь об этом Брахте.
Габи обнаружила имя Брахта в числе известных физиков, попавших под пресс борьбы «истинно арийских ученых» против «еврейской науки». Он упоминался рядом с Гейзенбергом в эсэсовском журнале «Черный корпус» как «бациллоноситель еврейского духа». В лагерь после этого не угодил, как, впрочем, никто из жертв той яростной борьбы. Продолжал жить в Шарлоттенбурге, в собственной вилле, в двух кварталах от дома, в котором Габи когда-то снимала квартиру-студию.
Нашелся общий знакомый, двоюродный брат ее мужа, военный инженер. Он слушал лекции Вернера Брахта, когда учился в Берлинском университете, и до сих пор вспоминал о нем с большим уважением. От него Габи узнала, что у Брахта есть сын Герман, физик, и невестка Эмма. Та самая Эмма Брахт, единственная женщина-доцент, которую обнаружил Ося в списке сотрудников далемского Института физики, полученном от Тибо.
Герман Брахт тоже числился в этом списке, а вот Вернера Брахта там не было. Но это ничего не значило. Список был неполный и неточный. Пока оставалось только гадать, участвует он в работе над бомбой, или нет.
В библиотеке Римского университета Осе удалось разыскать старые номера «Нейчер» и других солидных научных журналов с публикациями Брахта. Почти везде рядом с его именем стояло имя советского радиофизика Марка Мазура. В букинистической лавке при библиотеке Ося откопал книжку Марка Мазура и Вернера Брахта «Электромагнитные волны в неравновесных средах», изданную в Кембридже в тридцать втором году, с предисловием Резерфорда.
Вопрос, от кого доктор Штерн мог узнать о Брахте, более или менее прояснился. Чем именно занимались Брахт и Мазур, почему в Москве решили, что участие радиофизика Брахта значительно ускорит работу над урановой бомбой, Ося пока не понял. Но собрать
