– Хвоста? – пробормотал Шаховской.
– Да, да, совершенно верно. Следующий наблюдатель подойдет к вам уже на углу, в этом самом месте. Вы запоминаете, князь?
– Он подойдет только в том случае, – вставил Алябьев, – если не почувствует никакого подвоха.
– Подвоха?..
– Он спросит, готов ли у вас подарок к именинам, вы должны ответить утвердительно и идти дальше к подъезду. Наблюдатель пойдет за вами, а вы не останавливайтесь. У двери вы позвоните три раза длинно и один раз коротко. – Министр оглянулся на Алябьева: – Звонок электрический? Электрический, отлично. Когда откроют, следуйте за тем, кто вас впустит. Ну, а дальше все будет зависеть от того, как вы проведете свою роль.
– Роль? – опять повторил Шаховской, и они оба на него посмотрели, министр и тайный агент.
– Не мы с Алексеем Федоровичем затеяли эту игру, князь, – сказал Столыпин. – Нет-с, не мы. Нам ее навязали, как и вам, и теперь у нас с вами один выход – доиграть до конца. Впрочем, не поздно еще остановиться и оставить все идти своим чередом. Владимира Николаевича, скорее всего, убьют, сколько с ним вместе людей к Господу на свидание отправится, неизвестно, а мы вернемся к текущим делам. Я в министерство, а вы в Думу.
– Я не отказываюсь, – неприязненно сказал Шаховской. – Но мне дико.
– Как же не дико! Разумеется, дико!.. Но видите сами, как сложилось. Почему-то для этой роли судьба выбрала именно вас.
– Что я должен делать?
– Играть! – с силой сказал Столыпин. – Как на сцене. Вы решили пожертвовать огромную сумму на революционное движение. Сумма эта при вас, и вы готовы с ней расстаться сию же минуту, однако хотите знать в точности, на что именно будут потрачены ваши деньги. С вами явятся объясняться три члена ЦК. Одного даже из Женевы в спешке вызвали! – добавил министр хвастливо.
– Борис Викторов говорил о каком-то товарище Юновском.
– Этот сударь местного, так сказать, значения и должен быть непременно. Крепкий товарищ. Боевик. Нынче главный по сбору денег в партийную кассу. Не припомните, в прошлом году взрыв Железнодорожного банка на Большой Морской?.. Похищено триста восемь тысяч, убиты служащие и посетители, общим числом двадцать два человека, и трое городовых, прибежавших на шум. Его рук дело.
Шаховской внимательно изучал план дома на Малоохтинском, где во втором этаже проживала Венера Тихомирова, мещанка.
– Сигналом к началу операции послужит стул, который уронит Алексей Федорович.
– Как?! Вы тоже там будете?
– Непременно, – сказал Алябьев хладнокровно. – Предполагается, что это я установил контакт с жертвователем и выстроил всю цепочку, как же мне не быть?
– Но это очень опасно для вас!
– Для вас тоже, – вернул подачу Алябьев. – И что же-с?
– Ваша задача: как только Алексей Федорович уронит стул, заговорить особенно живо, отвлечь внимание. Остальное наша забота. Будем надеяться, что операция займет несколько минут, не больше. Самое главное, не дать никому внутри дома поднять шум, тогда вашей жизни вряд ли что-то будет угрожать.
– Да, но, пожалуй, дом придется приступом брать…
– Не придется, – сказал Петр Аркадьевич. – Накануне с патронного завода доставят ящики с гильзами. В ящиках будут наши агенты вместо гильз.
Шаховской взялся за голову. Агенты в ящиках?! Доставленных с патронного завода?!
Столыпин продолжал:
– Ящики будут составлены в подвале. По сигналу агенты покинут подвал и обезвредят террористов.
– Обезвредят – это значит убьют?
– Не обязательно, – откликнулся министр внутренних дел. – Нам бы хотелось избежать лишнего шума. Если все, бог даст, пойдет гладко, обойдемся без ненужных эффектов.
Линия министра внутренних дел была для Шаховского болезненно-неправдоподобной. Дело идет о тайной операции,
