Шаров даже подпрыгнул на месте.
— Ничего себе! Подробности знаешь?
— В лагерь прислали взрывника, тот изготовил потайную мину — в кроссовке. Смертника зовут Муфид, у него вид, будто опиума накурился. К Масуду придет в то время, когда он принимает население, будто с просьбой. У него старые синие кроссовки. В левой — мина…
— Это важная новость, Бахтияр, — взволнованно произнес Шаров. — Очень важная. Ты молодец!
В очередной раз окинув чайхану внимательным взглядом, резидент положил перед Бахтияром увесистый пакет.
— Это твое последнее задание. Подложи под установку НУРСов, зажги шнур и быстро уходи. У тебя будет пять минут.
Агент покачал головой и отодвинул пакет.
— Нет, Безбородый. Я не хочу, чтобы с меня содрали кожу.
Шаров вновь придвигает пакет, сверху кладет толстый конверт.
— Ты давно работаешь на нас, и все было нормально. НУРСы обстреливают наше посольство, убивают наших людей. Это очень важно!
Агент вновь отодвигает пакет и конверт. И второй раз посмотрел прямо в глаза резиденту:
— Все изменилось. Шурави ушли, а те, кто остались, потеряли силу. Никто не верит вам, никто не хочет с вами работать. И я работаю не на вас. На тебя лично, Безбородый. Но даже для тебя я не возьмусь это делать. Извини, но ваше время ушло. Если бы вы опять ввели войска, другое дело…
— Это вряд ли, — Шаров вздыхает и прячет пакет обратно в сумку, а деньги в очередной раз придвигает своему собеседнику. — Но я тебе все равно очень благодарен. Деньги твои, ты их честно заработал.
— Спасибо, — Бахтияр сунул конверт за пазуху и встал. — А это тебе, Безбородый, я сам вырезал… — Он положил перед разведчиком новенькую трубку.
— И тебе спасибо, — Шаров вздохнул. — Ну что ж, дружище, как у нас говорится, не поминай лихом. Прощай, Бахтияр, береги себя…
Афганец третий раз поднял на него печальные глаза и, прикрыв веки, кивнул — вроде поблагодарил и попрощался одновременно. Повернулся и вышел.
«Больше не будет работать! — отчетливо понял Шаров. — Это была прощальная встреча! А жаль… Добросовестный парень, с ним никогда не было проблем…»
Шаров выждал несколько минут, расплатился и, взяв трубку, медленно встал, вышел из чайханы в бурлящие торговые ряды и повернул в противоположную сторону, смешавшись с пёстрой и шумной толпой базарного люда.
Через несколько минут, отойдя от базара на несколько кварталов, в условленном месте он обнаружил ждущую «мазду», сел на заднее сиденье и откинулся на спинку, пытаясь расслабиться. Но не вышло: дурные предчувствия не отступали.
— Ну как, товарищ подполковник? — спросил Зеблицкий, глядя в зеркальце заднего вида на резидента в облике «афганца».
— А не ваше дело, товарищ капитан, — передразнил его тон начальник.
— Ну что вы опять, Александр Михайлович, — помрачнел водитель.
— А то, Василий Антонович, — устало сказал резидент. — На хрена мне вопросы задавать в неуставной форме, мы же не водку пьём, а работаем. К тому же это вы мне должны докладывать о своих успехах в оперативной работе, а не я вам…
Заместитель обиженно засопел.
— Вот нальёшь вечером, тогда и спрашивай, если дозволение будет, — смягчил ситуацию Шаров. — А сейчас мне мозги не скипидарь, дуй в посольство по максимально выпрямленной спирали.
— Есть, — буркнул Зеблицкий и прибавил газу.
Тем временем Бахтияр шёл среди красочных натюрмортов фруктовых и овощных развалов, среди ароматов восточных пряностей и аппетитных запахов готовящихся на углях кебабов.
На душе было печально. Он решил прервать связь с Безбородым, хотя думал о нем с грустью и благодарностью. Русский всегда держал слово, да и относился с искренним уважением. Такие вещи всегда чувствуются. Не так уж много доброго к себе отношения видел в жизни Бахтияр.
«Прощай, Безбородый, извини, если что не так, — думал он. — Ты хороший человек и не в тебе дело. Но время шурави закончилось, мне теперь надо о себе позаботиться…»
Занятый своими невесёлыми мыслями, Бахтияр расслабился. Слишком долго он ходил по лезвию ножа, рискуя своей шкурой, он привык оглядываться и незаметно проверяться, привык спать вполглаза и отдыхать вполуха, привык жить в напряжении и всегда