сопротивляться, некоторые жидкости начинают мне нравиться… Это капитуляция, но у меня нет сил для борьбы.
– Твой любимый бульон из древней химии… если будешь хорошим мальчиком, заварю горячий чай… не дергайся, это всего лишь лекарства…
– Сол, хватит валяться! Попробуй встать, я помогу.
Мне все равно. Если мучитель приказывает встать, я встану. Я встаю, едва удерживаясь на слабых, непослушных ногах. Это страшно и больно.
– Солдатик, не филонь! Напрягись, не бойся, я держу. Делай шаг, ну же!
Шаг и второй. Я могу.
– Красавец! Но дальше нельзя, там опасное солнце, нужно защитить глаза.
Люк что-то надевает на мое лицо, и становится темно и хорошо. Он ведет меня – шаг, еще и еще. Яркий свет. Больно.
– Потерпи немного, солнце почти село. Я хочу, чтобы ты посмотрел вокруг.
Кто-то или что-то громко ржет. Но это не страшно, я чувствую в звуке… радость.
– Бронька совсем по тебе истосковалась. Ты помнишь ее? Зверя?
Я хочу научиться говорить, как Лицо… как Люк. Я хочу сказать, чтобы он не обращался к моей памяти, это очень больно. Я плачу. Слезы соленые, они жгут глаза, это тоже больно… Жить – значит, испытывать боль!
– Н-не…
– Что, Солдатик? Что ты сказал, повтори! Родной, давай постарайся!
Я стараюсь. Губы, язык, горло – больно.
Люк – я почти не узнаю его из-за маски – обнимает меня, бьет по спине, что-то шепчет. В шепоте – радость.
Радость – она другая, не причиняет боли. Я тоже радуюсь, что боли нет, я бью Люка по спине, я шепчу: «Боли нет».
– Сол, неужели ты совсем ничего не помнишь? Мастер Вит, Пояс Щорса? Атя? Бар и гребаный Химик? Наше задание? Наше путешествие? Помнишь Суксун и призрачных гаишников? Разве такое можно забыть?!
– Люк, не мучай меня воспоминаниями, их нет. Я не знаю тебя, я не знаю себя.
Люк не радуется, мой ответ причиняет ему боль. Это моя маленькая месть за вопросы, которыми он мучает меня.
– Пока ты… спал, мы прошли три Узла силы, по моим подсчетам, до Цели осталось еще два, причем один очень близко, чуть ли не завтра.
– Мне это ни о чем не говорит, – я еще не умею лгать, но должен научиться, чтобы чувствовать боль как можно реже. Ложь – она смягчает страдания, я знаю.
– Завтра мы остановимся на ночлег… Узлы силы – это странные места, очень необычные. Бывают добрыми, а бывают крайне опасными. Один из таких Узлов чуть не убил нас, там ты лишился памяти… Не перебивай! Я хочу дать тебе автомат, твои руки сами вспомнят, как с ним обращаться. Ты будешь прикрывать меня, на всякий случай. Ничего не говори, ни во что не вмешивайся, стреляй строго по команде, понял? Надеюсь, все обойдется, но чертовы предчувствия не дают покоя…
Мне нравится автомат. В нем скрытая сила, которая умеет забирать жизнь. Я чувствую мощь, которой он награждает меня. Хищная смерть, что затаилась внутри, возбуждает… Выпустить бы ее на волю, дать ей порезвиться!
Я знаю, что желания и мысли мои запретны, но мне совсем не стыдно, инстинкты подсказывают, что следовать нужно им… Я не люблю подчиняться, но ведь инстинкты никогда не обманывают, в этом мы с ними похожи. Мы те, кто знает истину, кто забыл все, что мешало ее увидеть! Завтра автомат заговорит. Я знаю.
Мы идем по снежной равнине. Идет зверь, которого я когда-то назвал Броней, только я этого не помню, мне рассказал Люк. Броня – огромный мутант, похожий на доисторического ящера, на динозавра. Наша палатка и помост легко умещаются у нее на спине, а ее хвост достигает десяти метров. Каждая лапа, как столб, в пасти легко поместится грузовик… Броня уродлива, но она привязана ко мне, она любит меня той странной любовью, которой мутант может любить человека! И я люблю в ответ на ее любовь. Мы уродливы, я – человек со стертыми воспоминаниями, не узнающий себя в зеркале, она – порождение больной радиацией природы. Мы прекрасная пара.
– Сол, от тебя прежнего не осталось ничего, – Люк помогает мне бриться, держит зеркало, отражающее бледное худое лицо, которое я не могу назвать своим. – Иногда мне кажется, что Химик уничтожил не только память… еще и саму личность.
Наверное, это очень обидно, быть человеком с уничтоженной личностью, но я еще не умею обижаться.
– До Войны я читал книгу о бунтаре, насильно упеченном в психиатрическую лечебницу, – говорит Люк. – На этом его злоключения
