рассвета по северной дороге по направлению к городу у второго канала будет идти караван. Три верблюда, один погонщик, четверо сопровождающих на лошадях. Всего пять человек. Все вооружены. Они должны умереть.
– Очередные конкуренты? Как–то маловато для серьезного груза. Что везут? – в голосе Хамида прозвучала живая заинтересованность.
– Ничего. Это мой караван. Возвращается домой без товара. Они меня обманули и должны поплатиться. Объяснять не буду, просто сделай. И сделай это сам, – в голосе Эгиби прозвучали железные нотки.
Выдержав небольшую паузу, он твердо повторил:
– Я не шучу. Сам. Никто не должен уцелеть. Тела сожги.
– Будет сделано, – протяжно произнес Хамид, – времени не так много, надо идти.
– Иди. Доклад мне нужен будет сегодня же. Как исполнишь, сразу возвращайся. Не медли.
Хамид забрал кошелек и бесшумно вышел. Почти сразу же раздался голос египтянина, который, видимо прятался где–то поблизости:
– Людей жаль.
– По–другому нельзя. Ты это знаешь, так к чему лишние слова? Нам следует подумать о том, кто займет его место.
– Скорее всего Рыжий Грек. Говорят, он недавно появился здесь и уже успел стать правой рукой Хамида. Правда, в последнее время отношения между ними стали натянутыми.
– Он правда рыжий и правда грек?
– Редкое сочетание, хозяин, но это так.
– Когда все случится, встреться с ним и поговори, – сказал Эгиби, – если найдешь с ним общий язык, мы его поддержим. – Сорбон пришел?
– Должен быть с минуты на минуту.
– Принеси записи о его долгах.
– Все уже здесь.
Кайс услышал глухой перестук перебираемых в руках глиняных табличек. На какое–то время воцарилась тишина, и у юноши появилась возможность обдумать услышанное, а главное, решить, что делать дальше. Совершенно очевидно, что людей надо было спасать. Но для этого нужно сначала самому выбраться отсюда живым.
Караванщики, чтобы там не говорил Эгиби, ни в чем не виноваты. Ясно, что они занимались доставкой в какое– то тайное место сокровищ банкира. Хозяин дома был сказочно богат. Раз он распродал почти всю свою недвижимость, поля, ирригационные каналы, рудники, то сумма вырученного за все это должна быть поистине астрономической. Эта мысль будоражила воображение, но Кайс вынужден был одернуть себя. Во–первых, богатство, пусть, и сопоставимое по своим размерам с казной целого царства, было чужим. И каким бы ни был злодеем Эгиби, сам этот факт не делал отбор денег у него делом праведным. Или делал? Ответить на этот вопрос вот так сходу не получалось. Во–вторых, стыдно было думать о деньгах, когда на кону стояли жизни пяти людей. К тому же банкир говорил что–то и о поиске замены Хамиду. Значит, его тоже скоро не станет. Бандита, конечно, не жалко, хотя и он ведь тоже – живой человек.
Раздались громкие, по–военному чеканные шаги.
– Спасибо, что пришли, – произнес Эгиби.
– Был рад! Как только узнал... сразу же... – запинаясь, затараторил начальник гарнизона.
Юноша вновь аккуратно выглянул из–за занавески. Подобострастная суетливость говорившего резко контрастировала с его внешней брутальностью. Высокий, массивный, своими повадками он походил на кабана. Кайс вспомнил, что подчиненные так и звали его за глаза. Жгучие брови в форме чайки, расправившей свои крылья, расходились в стороны и вверх над тонкой переносицей, дававшей начало узкому крючковатому носу. Примечательными были и губы – пухлые, как у стареющего развратника, и при этом ярко красные, как накрашенные.
– Дело не терпит отлагательств, – произнес Эгиби.
– Я все отдам! Непременно! Обязательно! Даже не сомневайтесь.
– О чем вы, дражайший Сорбон? Если о своем долге, то я никогда и не сомневался в вашей платежеспособности. Как можно не доверять такому поборнику порядка и блюстителю справедливости, как вы. Я, собственно, не об этом...
