Хотя спасибо, что напомнили. Где–то здесь был договор, – банкир взял лежащую на столике табличку, – 34 мины серебра. Как же, как же, припоминаю. На них, кажется, был куплен прекрасный дом в Тимане. Престижное место: на берегу реки, и сад на холмах – черешневый. Ах какие в тех местах черешни! Сказочное место, просто волшебное. С учетом процентов, стало быть, долг на сегодняшний день составляет 45 мин.
– Все так, но до уплаты еще полгода. И сумму эту я найду, – громко, но как–то без уверенности в голосе произнес служака.
– А знаете, что, любимейший вы мой, я вот только сейчас подумал: пожалуй долг–то этот можно было бы и простить. Да, да, не удивляйтесь. Взамен же я попрошу об одной услуге. И даже не для себя, как вы могли бы подумать: для государства. Мне самому от вас ничего не нужно.
– Что надо сделать?
По тону Сорбона было ясно, что он готов на все.
– Только исполнить свой долг. Не передо мой – перед обществом. Из достоверных источников мне стало известно, где сегодня на рассвете можно будет застать Хамида. Убив его, вы покараете главного врага всех торговцев в нашей стране. Знали бы вы, сколько этот подлец докучал мне и таким же, как я. Так что польза, как видите, для Торгового дома Эгиби будет очевидной, и о вашем долге я тут же забуду. Верну вам договор. Сами его и разобьете.
– Лучше и не придумаешь! – вскричал Сорбон. – Одно только слово – где его искать?
– Устройте засаду на рассвете на северной дороге по пути от первого канала к городу. Они будут возвращаться в Вавилон – не больше пяти всадников, с ними еще пять лошадей и три верблюда.
– Не сомневайтесь, солнце не успеет подняться к зениту, как Хамид будет сидеть на колу на площади перед дворцом. Сорбон свое дело знает.
– А вот этого делать не надо, – поспешно заговорил Эгиби, – негодяя должна настигнуть неотвратимая кара.
– Верно! И умирать он должен долго и мучительно на виду у жен и детей тех, кого он грабил и убивал. Таков закон!
– Не хотелось об этом говорить. Дело в том, что мне нечем доказать свои слова, а зная вашу приверженность букве закона... Ведь каждое обвинение должно быть доказано, иначе тому, кто его выдвинул грозит ровно такая же кара. Так вот, у Хамида есть очень высокопоставленные покровители. В этом я уверен, но имен их назвать не могу. Если его доставить в город, то велика вероятность, что он сбежит из–под стражи. До суда дело не дойдет, а другой такой возможности покарать злодея, боюсь, не представится. Знали бы вы, сколько мне стоило трудов и сил найти осведомителя в его окружении! Нужно непременно убить его на месте. И всех, кто будет с ним. Так ли уж важно, как он умрет? Главное ведь, чтобы свершилось правосудие. Конечно, за живого мерзавца назначена намного большая награда, но с учетом долга, который будет вам прощен ровно в тот самый момент, когда Хамид перестанет дышать...
– Задушу! Собственными руками! – прохрипел Сорбон.
– Рад слышать, что мы договорились, – Эгиби бодро поднялся и обнял начальника стражи. – Как сделаете дело, непременно приходите. Буду ждать.
Сорбон вышел, и слуга банкира вновь заговорил:
– Откуда вы знаете, мой господин, что с Хамидом будет только четыре человека?
– У него свои собственные понятия о чести. Раз противников будет пятеро, то и их должно быть столько же – не больше. Иначе потом скажут, что король воров испугался. Теперь, Фансани, осталось самое важное, – банкир впервые за все время называл слугу по имени, – ты сходил к ювелиру?
– Да, мой господин.
– Покажи.
Управляющий передал банкиру, как показалось Кайсу, довольно тяжелый, завернутый в ткань прямоугольный предмет. Своей формой он напоминал дощечку, и почти полностью умещался на ладони. Эгиби развернул сверток. Внутри была небольшая, сделанная из золота, табличка. Она тут же весело заблестела в лучах светильников. Загадочный предмет был покрыт какими–то символами.
– Греческий алфавит, – поглаживая кончиками пальцев вдавленные в пластичный металл знаки, сказал Эгиби, – где исходный текст?
