ниже по течению теперь останется без воды. Но мы не можем спасти каждого пострадавшего.
– Неужели ситуация настолько серьезна?
– Страшное бедствие, страшное, – проблеял управляющий и понизив голос доверительно зашептал, – скажу по секрету, самое время сейчас делать запасы. Наши люди вовсю скупают оптом зерно. Цены на него уже подскочили, а через месяц–другой вообще взлетят до небес. А земля подешевеет через пару недель. Тоже – самое время будет скупать. Не желаете поучаствовать? С вашими–то капиталами.
Управляющий хитро улыбнулся и постучал щегольски ухоженным указательным пальцем по лежащему на столике папирусу.
– Я подумаю, – отозвался Элай. – А сейчас если не возражаете…
– Да, да! Непременно! Все уже готово, – суетливо защебетал управляющий, – и ваши деньги, и документы для оформления. Половина, стало быть, пока остается на хранении. Вот туда, пройдемте.
Подписание необходимых документов и подсчет денег проходили в прохладной тени раскидистых платанов в примыкающем к дому огромном роскошном саду. Управляющий несколько раз предлагал дорогому во всех смыслах гостю выпить вина или воды со льдом, но тот, видимо, желая поскорее покончить со всеми формальностями, всякий раз отказывался.
Проводили грека, нагруженного двумя увесистыми кошелями с золотом через особый выход. Он вел не на улицу, а прямо на набережную — к мосту через реку. Договорились, что оставшуюся часть из той, что полагалась к выплате сегодня, позже ему доставят прямо домой.
Фансани запер дверь за Элаем и направился к увитой виноградной лозой веранде. Оттуда сквозь резные листья винограда была прекрасно видна та часть сада, где проходила передача денег. В тени полулежал хозяин дома. Его изрезанное морщинами лицо обрамляла редкая всклокоченная седая борода. Такого же цвета волосы на затылке были перетянуты лентой. Кожа лица и шеи была вся покрыта тонкой сеткой бледно–розовых капилляров. Густые брови над выразительно–живыми карими глазами были сведены к переносице, а мешки под глазами отливали свинцом.
О его уже довольно пожилом возрасте говорила не только внешность, но и тяжелое, свистящее дыхание, которое даже сейчас, в минуты покоя, давало о себе знать. При вдохе и выдохе припухлые губы и широкие ноздри едва заметно подрагивали.
Фансани согнулся в почтительном поклоне.
– Я хочу знать, кто он, откуда прибыл и, главное, что скрывает, – тихо сказал Эгиби, – пусть за ним последят люди Хамида.
– Будет сделано, – немедленно отозвался управляющий.
– Что нового по плотине?
– В народе распространяются разные небылицы. Говорят, будто сам Зевс разрушил ее ударом молнии. Был страшный грохот, и огонь поднялся до небес.
– До небес? – недоверчиво ухмыльнулся банкир. – Отправь кого–нибудь, кто пошустрее, на место, и пусть там все, как следует, разузнает. Сегодня же.
Фансани еще раз поклонился, сделал паузу, соображая, который сейчас час и, решив, что до обеда еще есть время, доложил:
– Пришел торговец птицами. Принес попугаев. Отличные экземпляры. Никогда не видел таких ярких и больших. Он просит за них сто золотых. Прикажете позвать?
Эгиби едва заметно сомкнул веки. Казалось, старику с трудом даются движения, и он предпочитает не совершать лишних без крайней необходимости. Но как только на веранде появился невысокий толстячок в пестром халате с двумя огромными клетками в руках, в хозяине торгового дома произошла перемена. Он бодро поднялся, схватился за голову и закричал:
– Вы шутите, Радж! За эту сумму я сам мог снарядить пару кораблей в Индию!
– И ни один из них не привез бы вам такого роскошного подарка, – торговец поставил клетки у ног и кокетливо постучал по ивовым прутьям одной из них. Внутри каждой на жерди сидело по попугаю, – сто золотых за этих бесценных птиц – смешная цена!
– Они похожи на двух ободранных куриц, и стоить должны не больше бульона, который сварит из них мой повар. У правого к тому же перьев на хвосте не хватает. А у левого вообще – голова с залысиной. Они не больные? Нет, даже
