отказываясь от мяса, но…Стоп. Он же все равно собирался меня нести! От пары дней голодания я не умру, а в пути все равно не требуется от меня каких-либо усилий. Значит, всего лишь играл, заставляя меня делать то, что ему хочется?!
Я вспомнила легкое прикосновение сухих горячих губ к шее и вздохнула. С собой можно было быть честной: чувство, возникшее в этот момент, было мне незнакомо. Очень теплое и приятное, и в то же время какое-то пугающее. И сердце забилось, еще до того, как я вспомнила о шрамах. Я давно не позволяла никому прикасаться ни к шее, ни к спине. Даже маме. Всегда все делала сама: и платья застегивала, и мазями натиралась. Не терпела ничьих прикосновений. А теперь — поняла я это, конечно, спустя время — готова была кошкой выгибаться и мурлыкать, чтобы еще раз почувствовать это касание.
— Привал, — Вирне вдруг резко остановился и бросил рюкзак на траву.
Мы как раз проходили милую поляну с разноцветными цветами, растущими по периметру. Мелькнула мысль, что надо бы поискать грибов в округе, или, на худой конец, ягод, но я уже растянулась на теплой траве, с удовольствием прислушиваясь к ощущениями. Ноги постепенно отдыхали, спина переставала болеть.
— Дурные обе, — раздался голос мужчины. — И мамаша, и дочка. Идиотки две эгоцентричные.
Почему-то стало обидно.
— Не оскорбляйте мою мать!
— А то что? Будешь верещать всю дорогу? Нормальная мать не вырастила бы такого ребенка. И лучше бы за ним следила.
Колено вдруг обожгло дикой болью. Я заорала и вскочила, пытаясь отодвинуться. Но сильные руки не дали, вцепившись в мои бедра и удерживая на месте.
— Вы чего?! — слезы выступили на глазах от жжения.
— Когда ты успела свалиться? — вопрос был явно риторическим. — Упрямая дурная девка.
— Не обзывайтесь, — я подула на ссадину. — Больно же.
— Больно, — согласился мужчина. — Это я еще до твоих царапин и заноз не дошел. Сейчас вытаскивать буду.
— Ой! — я снова попыталась было отползти.
— Спокойно. Хочешь без ноги остаться? Не дергайся.
— Больно же.
— Что ты как маленькая? — рассердился Вирне. — Боли пустяковой боишься.
— Ага, это не вам кожу со спины с мясом отдирали, — я вновь принялась себя жалеть. — Боль у него пустяковая.
— И кто ж с тобой такое творил? — спросил он, продолжая промывать и обрабатывать разбитую коленку.
— Папа, кто ж еще. Мне еще в детстве руки связывали, чтобы не расчесывала.
— Сейчас бы тебя связать, — он пробормотал тихо, но я услышала и решила тему не развивать.
— И что, так сильно болела?
— Да, — я вздохнула.
— И шрамы от этого остались?
— От этого.
— Да ладно. У меня вон тоже вся спина в шрамах. Коленка не такая страшная, как казалась. До свадьбы, может, и не заживет, но в целом ходить будешь, может, даже быстро. Теперь ляг, пожалуйста на живот, я у тебя занозы повытаскиваю и царапины промою.
— А когда мы перейдем границу? — спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. — Чего вы там делаете?!
— Занозы выковыриваю. Не дергайся, а то рука дрогнет, останешься без пальцев. К границе подойдем вечером, вечером же перейдем и заночуем. Спать, увы, придется под открытым небом.
