— А можно договор прочитать?!
— Нет.
И остаток пути до таверны мы провели в угрюмом молчании.
— Миледи в порядке? — осведомился трактирщик, едва взглянул на мою хмурую рожу.
— Миледи стала моей женой, — хмыкнул Смиль. — И уже входит в образ.
— Поздравляю, госпожа! — засуетился мужичок. — Такое событие…давайте, садитесь, я вам всего самого вкусного сейчас принесу! А какой жена хлеб испекла…Садитесь, садитесь!
Смиль наклонился к трактирщику и что-то тихо ему прошептал. И здесь сплошные тайны. Отравить, что ли вздумал?
— Садись за стол у окна, — скомандовал мужчина.
Впрочем, это был уже не приказ. Желудок напомнил о том, что надо бы поесть и на время я зарыла топор войны, но гнев на милость не сменила. Всячески избегала взгляда Смиля и не отвечала на невинные вопросы, которые он то и дело кидал.
— Мне стоит рассказать тебе, как ты будешь вести себя с родителями, — вдруг выдал он.
Я дернулась и уронила на пол солонку.
— Оставь, — лениво поморщился мужчина. — Уберут.
Когда он успел так преобразиться? Сидит прямо, расслаблено, взгляд из угрюмого трансформировался в насмешливо-снисходительный. Мне показалось, что я не знаю этого человека, а в лесу был какой-то другой Смиль. Тот Смиль мне нравился больше.
— Я буду вести себя с родителями так, как сама решу, — холодно откликнулась я. — Пусть вы и мой муж, вы все равно ниже меня по статусу.
— Ошибаешься, — хмыкнул Смиль. — Это применимо для обычных браков. Но, увы, договор есть договор. И жена в нем обязана подчиняться мужу.
— Я вас ненавижу, — прошипела я.
Он пожал плечами, всем видом выражая равнодушие.
— Далее о родителях. Во-первых, я не хочу истерик, поняла? Никаких трагических рыданий на плече у матери, валяний в ногах отца. Держись достойно принцессы. Во-вторых, я запрещаю тебе говорить о том, что между нами ничего не было. Я имею в виду постель. Можешь молчать, можешь говорить, что я запретил распространяться, но о том, что я тебя не трогал — ни слова никому.
— Почему? — заинтересовалась я.
От внимательного взгляда стало не по себе.
— Узнаю, что ты хотя бы попыталась раскрыть сию тайну родителям, лишу тебя невинности весьма болезненным способом.
— Рогом? — фыркнула я.
Он даже побледнел, как мне показалось…
— Я не шучу, девочка. Запомни то, что я говорю, и проблем у нас не будет. Также ты будешь жить со мной в одних покоях. Спать на одной кровати. И если будешь благоразумной, я тебя не трону.
— Вы…вы…
Мне вдруг захотелось плакать. Словно на Новый Год подарили игрушку, а потом отобрали, сказав, что давали просто посмотреть.
— Вы притворялись. Притворялись таким простым, чтобы я вам доверяла. Я знаю этот взгляд, я во дворце росла. Используете меня в своих интригах. Не смейте и пальцем больше до меня дотрагиваться! Живым не выйдете. И плевать, что со мной будет! Сдохну хотя бы!
— Вот это да, — он восхищенно присвистнул. — И что же ты мне сделаешь, если я потребую свое право на…послушную и ласковую любовницу? Ударишь плюшевым мишкой?
— А в нем булыжник, — мрачно кивнула я. — Впервые в жизни вижу такую скотину.
