Жозетт и Смилю принадлежало право первого танца. Они красиво кружились под музыку, усиленно изображая счастливую пару. А может, и вправду были счастливы, что нашли друг друга. Сертан взирал на них с вежливой, ничего не выражающей улыбкой, Карнатар хмуро наблюдал, думая о чем-то своем, Силианна выглядела абсолютно равнодушной. Леона я в толпе не заметила, но и не особенно надеялась. Я смутно помнила, как выглядел брат. Если с Жозетт мы сдружились на фоне общих занятий, то с братом мы почти не встречались. К несчастью, подобные приемы не требовали официальных костюмов, и Леоном мог оказаться кто угодно. Надо будет глянуть на портрет, они все висят в холле. Все, кроме моего.
Мы с Кэдом вежливо похлопали помолвленным, когда они закончили танец, и… Кэд потянул меня в центр зала.
– Ты что? – зашипела я. – Я не хочу танцевать!
– Дейна, не упрямься, – усмехнулся Кэдерн. – Ты нормально танцуешь.
– Ты привлекаешь к нам внимание!
– Я привлекаю внимание к тому, как ректор Риверского университета танцует со своей рыжей студенткой, не более, – невозмутимо отозвался жених.
– Я не рыжая! – Я возмущенно фыркнула, но не стала вырываться из крепких объятий, это бы уж точно привлекло внимание. – Когда ты научишься спрашивать мое мнение?
– Я спрашиваю твое мнение. Я спросил, хочешь ли ты выйти за меня замуж.
– И я два раза пыталась отказаться, – напомнила я. – Хорошо ты спрашиваешь!
– Ты имеешь что-то против помолвки? – спросил Кэдерн.
– Не имею. – Я вздохнула. – Но какая-то у нас она странная. Вон у людей все, как надо. Праздник там, танцы, еда где-то должна быть, кстати.
– Ты хочешь праздника? – Кэдерн улыбнулся. – Так давай устроим.
– Сейчас не до праздника. Грядет что-то… не знаю что, но грядет.
– Дейна, – он покачал головой, – мы справимся со всем. Ты боишься перемен, но они необходимы. Тебе двадцать, ты жива, и это состояние не изменится в ближайшие лет шестьдесят. Да, определенное количество неприятных моментов придется пережить, люди не так просто расстаются с убеждениями и верой во что- то. Но ты бы сама, если б могла, утаила правду о том, что проклятия можно избежать?
Я отвернулась и промолчала. Дейна Сормат во мне кричала, что я должна отступить, снова спрятаться, спасти ребенка и себя. Дейнатара требовала крови, свержения Старейшин и справедливого возмездия.
Нельзя контролировать рождаемость. Вершить судьбы. Решать, кому жить.
– По каким критериям они выбирают, кого убить, а кого нет? Почему именно это количество детей они напророчили маме? Что страшного в том, что родилась я? Почему они так этого боятся?
Я задавала вопросы не столько чтобы получить ответы от Кэда, сколько чтобы рассказать ему, какая каша творится у меня в голове.
– Все это, – после некоторого замешательства сказал Кэдерн, – тебе стоит спросить у Карнатара. Я самый ярый противник ваших отношений, но лучше, чем он, этого никто не объяснит. Мы говорили перед самым нашим отъездом. Знаешь, он посвятил половину жизни поискам информации о Старейшинах и Богах, о пророчествах и смертях. Никто в империи не осведомлен в этом вопросе лучше.
– Я боюсь Карнатара.
Объятия стали крепче.
– Не волнуйся. Он ничего тебе не сделает.
Если бы Кэд знал, что боялась я прежде всего себя, он бы не рассуждал так оптимистично. Я до сих пор билась над загадкой, по воле какой магии советник вызывает у меня такие чувства.
Болезненное удовольствие мне не нравилось. Куда больше притягивало спокойствие Кэда. Он был ближе мне, не такой далекий, не такой опытный. Кэд смотрел не насмешливо, не проскальзывало в его взгляде нечто такое, от чего приходилось ежиться. Я вдруг поняла ценность этого момента. Он обнимает меня, двигаясь под музыку, вокруг снуют люди, которым до нас нет никакого дела, ко мне не прикованы сотни пар глаз, я не нахожусь в центре внимания. Я просто невеста одного из князей, просто танцую, просто живу и… кажется, имею шанс быть просто счастливой.
– Кэд, – я подняла голову, – а давай помолвку отмечать?
