облицовку цоколя злополучного дома. Сустав предплечья так же медленно принимал странный оттенок.
Я живо промокнула руку и протерла лицо. В ушах все равно зашумело, голова нехорошо качнулась в сторону. Кажется, я сейчас буду второй пострадавшей и безжалостно свалюсь в обморок, чтобы этого не видеть. Оперев руку о камень в воде, я склонилась прямо над водой и сделала большой глоток, заодно окунув лицо.
В голове просветлело, но на травмированную спутницу я старалась не смотреть, оставалось только слушать.
— Ты совсем офонарела в таком виде по улицам ходить? — уточнил у подруги Олег, осматривая ее внимательней, чем я.
— Да нормально, — отмахнулась Анжела, здоровой рукой стараясь смыть грязь с ран.
— Вы в порядке? — спросил Рай-Карт, но его никто не понял, так что переводить пришлось мне. Перевела я сразу и за Анжелу, чтобы той два раза не повторяться.
— Надо же обработать рану, — сразу предложил служивый.
Я, юля взглядом от жуткого зрелища, вытащила из кармана три флакона. Нашла среди них обеззараживающее и протянула его мужчинам вместе с бинтами, которые лежали в другом кармане.
— Вы точно в порядке? Столько проходить без первой помощи. Перелом не самое приятное дело.
Я вяло перевела, все еще не решаясь открыть глаза.
— Не волнуйтесь вы так, — кокетливо отвечала профессор Яворская, еще и умудряясь строить глазки. — На мне все как на Олеге заживает.
Оборотень недовольно кашлянул, поэтому я перевела не дословно. Когда Анжела решила, что «теперь намного лучше, только рука непривычно висит», я смогла подняться с земли.
— А принцесса у нас самая слабонервная! — весело заявила фея, натягивая одной рукой кофту и застегивая ее на пуговицы. Левый рукав болтался вдоль тела.
— И ничего страшного в этом не вижу, — огрызнулась я.
— Что же ты будешь делать, если тебя в бою ранят? — ехидно уточнила она, но тут за меня вступился оборотень:
— Анжела, ты меня извини, конечно, но если ее с ее блоками в бою до перелома ранят, то после этого, скорее всего, и добьют. Простой противник до нее не доберется.
Оборотень перекинулся, поклажу на него скинула уже я. Только не шматом, как фея, а аккуратно развешав куртки наподобие седел. Я предложила усадить раненную, но рыжая отказалась, сказав, что ее только растрясет. После мы продолжили путь вдоль реки, только молча. Пока оборотню не надоело, и он стал разбавлять тишину мерным бурчанием:
— Помимо всего прочего, разделась как девка непристойная, могла бы хоть в кусты зайти!
— Ой, можно подумать с такими синяками на мои прелести кто-нибудь польстился.
Лай-Шин попросил перевести, я послушалась. Коллеги покосились на меня, но ничего не сказали, решив, что мы говорим на отвлеченные темы.
— И все равно! — настаивал Олег.
— Олег, брось! На мои кости и без «боевой раскраски» никто сильно не смотрит!
— Как же! — огрызнулся оборотень. — А Василий? А Анжей? А пока ты училась?
— Ты мне еще школу с детским садиком припомни! — возмутилась своенравная фея, тряхнув головой. Всплеснула бы руками, да не могла.
— Ревнует, — усмехнулся Рай-Карт, даже не спросив перевода.
Спорщики мигом уставились на меня. Я перевела. Олег опешил и спросил только:
— Он все-таки понимает, о чем мы говорим?
— Да у тебя все на лице написано! — хором ответили мы трое на разных языках, смутив оборотня окончательно.
XXIX
