От этой картины мне стало не по себе. Практически на каждой вечеринке старших курсов, я видел таких же наивных девочек, пытающихся вести себя бесшабашно. И мне было неприятно думать, что одной из них была Ханна. В моих глазах она всегда имела больше самообладания и была умнее этого.
Она продолжала говорить и я наклонился, чтобы слышать ее речь. “… безумные ночи сводились к играм в Магию в наших общих спальнях и выпиванию узо. То есть, все остальные пили узо. Я его на дух не переносила”. Она посмотрела на меня через плечо, и уточнила: “В университете я жила с гречанкой”.
Ханна представила меня группе людей, большинство из которых были парнями. Там был Дилан, Хау, Аарон, и, кажется, Анил. Один из них передал Ханне коктейль, сделанный на основе модного сливового саке с искрящейся содовой.
Я знал, что из Ханны пьяница была никудышная и у меня тут же взыграли защитные инстинкты. “Может, для начала, возьмешь что-нибудь безалкогольное?”- спросил я достаточно громко, чтобы и другие меня услышали. Придурки хотели ее споить.
Мы все ждали ее ответа, на что, немного отпив, она издала тихие, восторженные звуки. “Как вкусно. Черт побери!” Очевидно, этот коктейль ей понравился. “Просто, проконтролируй, чтобы я больше ничего не пила”,- прошептала она, ближе придвигаясь ко мне. “Иначе, я не отвечаю за свои поступки”.
Ни хрена себе. Одним этим предложением она отправила на свалку все мои планы вести себя как порядочный старший брат на вечер.
Ханна пила свой коктейль быстрее, чем я рассчитывал, отчего ее щеки становились розовее, а улыбка шире. Когда она встретилась со мной взглядом, я увидел, что она искрилась счастьем, отбрасывая лучи. Господи, она такая хорошенькая, подумал я, желая оказаться с ней у себя дома за просмотром кино, и решил, что в скором времени именно так и сделаю. Я огляделся вокруг и только потом понял, как много людей пришли на вечеринку. Кухня была почти переполненной. Справа между мной и Диланом встала еще одна старшекурсница, и, втиснувшись в наш круг, представилась мне, и присоединилась к нашему разговору о самых неадекватных профессорах на курсе. Слева я почувствовал напряжение Ханны, наблюдающей за моей реакцией. В ее компании я всегда ощущал себя в гипер-сознании, смотря на себя ее глазами. Она была права, когда говорила, что я всегда замечал женщин. Но даже если эта женщина была красивой, на меня это уже не влияло, особенно, когда на горизонте появлялась Ханна. Неужели, она, действительно, думала, что я вовлекался в секс-приключения всякий раз, выходя из дома?
Я встретился с ее осуждающим взглядом. После чего она захихикала и одними губами произнесла: “Я тебя знаю”.
“Нет, не знаешь”,- пробормотал я. И бля, я сказал все остальное: “Ты еще так много можешь обо мне узнать”.
Она смотрела на меня несколько долгих секунд. Я видел, как бился пульс на ее шее, а ее грудь вздымалась и опускалась от учащенного дыхания. Она отвела взгляд, и, положив, руку на мой бицепс, пробежала пальцами по татуировке-фотографии, которую я наколол после смерти своего дедушки.
Одновременно, мы вышли из круга, обмениваясь легкими, таинственными улыбками. Твою мать, от этой девочки мне сносит крышу.
“Расскажи мне об этой”,- прошептала она.
“Я сделал ее год назад, когда умер мой дедуля. Это он научил меня играть на бас-гитаре. Он слушал музыку каждый день и каждую минуту”.
“А теперь расскажи о той, которую я еще не видела”,- сказала она, опуская взгляд на мои губы.
На мгновение я закрыл глаза, и подумал. “Слева, прямо над нижним ребром, вытатуировано слово НЕТ”.
Рассмеявшись, она встала ко мне ближе - настолько близко, что я чувствовал сладость сливового напитка в ее дыхании. “Почему?”
