Нортон сердито сопел, морщился, кряхтел, наконец пожаловался сердито:
— Вашему величеству нужно быть поосторожнее с определениями! Убеждать вы умеете, кто спорит, но это и не весьма…
— А что не так?
Он сказал сердито:
— Раньше я шел с вами по нормальному добротному туннелю, а теперь иду внутри какой-то… в общем, кишки! И ощущение такое, что скоро выпадем наружу… прямо в остальное, что выпадывает.
— У вас богатое воображение, — похвалил я. — На самом деле все хуже. Мы в Маркусе, а не в прямой кишке курдля. За каждым поворотом почему-то ждет смертельная опасность, делать ей больше нечего!.. Карл-Антон, что это вы все время забегаете вперед? Я король или не король? Это злостное нарушение этикета!
Алхимик оглянулся, ничуть не обескураженный, криво улыбнулся.
— После победы готов предстать перед королевским судом!
— До королевского еще дорасти надо, — напомнил я.
— Ваше величество, — сказал он, — сейчас могу сказать, что впереди одна большая не то пещера, не то зал, оттуда три хода, все вверх… Филигонов там нет, зато наверху много.
— Вы такое чуете? — спросил я с недоверием.
— Эхо, — пояснил он. — Мы пользуемся магическим эхом.
— Тогда понятно, — сказал я. — Как летучие мыши. Эй там, позади! Факелы экономить, оружие наготове. Бдить и еще раз бдить!
Я часто останавливался и пропускал рыцарей вперед, и всякий раз в арьергарде натыкался то на Альбрехта, то на Норберта. Молодежь рвется первыми схлестнуться с противником, остальное не интересует, только старшее поколение бойцов понимает, что личная удаль в сражении значит мало, стадо баранов во главе со львом победит стадо львов во главе с бараном.
— Ваше величество, — сказал наконец Норберт в сердцах, — да перестаньте контролировать!.. Мы все делаем без вас!
— Да как-то удивительно, — пробормотал я в неловкости, — что кто-то еще на свете кроме меня есть умный. Никак не привыкну. Да и поверить трудно! Но я над этим работаю. Усиленно. Вот уже взопрел, будто за столом.
— Идите, — велел он, морщась. — Идите, идите!.. А то сейчас прибегут и Тамплиер с Сигизмундом.
— Господи, — воскликнул я, — они что, взялись меня охранять?
— А то вы не знали?
Я передернул плечами.
— Нет.
Он хлопнул себя по губам.
— И зачем я брякнул? Теперь начнется… Ваше величество, что с вами?
Мы торопливо пробирались через зал, где стены постоянно меняют цвет, форму, покрываются то чешуйками, то изморозью, иногда свод понижается, с него начинают падать массивные глыбы, с тяжелым грохотом ударяются о пол и беззвучно рассыпаются в моментально исчезающую пыль.
Я ощутил себя крохотным и ничтожным в этом страшном и пугающем мире могучих технологий. Спинным мозгом смутно ощущал, что здесь что-то не то, сам звездолет громадный и чудовищно могучий, но что-то в нем средневековое, сродни этому грубому и юному миру. Ну не могут сверсущества летать на таких, это же слишком примитивно, это все-таки на телегах из галактики в галактику!
Карл-Антон засмотрелся так, что едва не упал на ровном месте, а я сказал с тоской:
— Нет, это не высокая магия!
— А что же тогда, — спросил он жадно, — высокая?
— Высокая, — произнес я, — это высокая… А здесь только могучая. Даже очень могучая.
Он спросил непонимающе:
— А есть разница?
— Огромная, — ответил я. — Интеллектуальное развитие филигонов застопорилось… На каком-то этапе… если не поймешь, то… почувствуй, у тебя же это развито?.. И вот продолжили усиливать и даже развивать то, что уже умели, понимаешь?
Он качнул головой.
— Если честно, то нет.
— Они уже не придумывали нового, — сказал я. — Они только усиливали… то, что уже изобрели. Делать крупнее и мощнее… это не делать лучше! Нет, конечно, это лучше, но это линейно… я говорю путано, но это не открытия, даже не изобретения, а так… наращивание мощи.
Я видел, как он старается понять, морщит лоб, даже кровь прилила к глазам, спросил с усилием:
— А что… можно иначе?
