его глотки, и… сдвигался в сторону!
Они переглянулись, лица посерели, а во взгляде лорда Робера я увидел откровенный страх.
— Тогда нам, — проговорил он нетвердым голосом, — их не одолеть… в открытом бою.
Я сказал быстро:
— Вы правильный воин, лорд Робер! Сразу все поняли. И уже предложили — ведь предложили — иную тактику войны с этими тварями. Вы совершенно правы, с ними нельзя по-честному, по-рыцарски!.. У них выше скорость, этим бессовестно и абсолютно бесчестно пользуются!.. А это недопустимо. Если бы мы вышли согласно правилам на турнирный бой без доспехов и с деревянными мечами, а они в полных доспехах и со стальными мечами?
Все согласно загудели: все верно, условия должны быть равны для всех, потому нет бесчестья в страшном поражении, наши люди действовали честно, а враг поступил подло и вероломно…
— Из этого следует, — сказал я с нажимом, — что мы тоже имеем право отбросить рыцарские приемы войны и драться с ними, как с подлыми разбойниками!
Наступило нехорошее молчание, затем Тамплиер задвигался, лавка под ним протестующе заскрипела.
— Ваше величество, — прогудел он тяжелым, как этот лес, голосом. — Вы хотите сказать, к нам прибыли существа неблагородного происхождения?
— Они ведут себя неблагородно, — напомнил я. — Этого недостаточно? А сколько поколений насчитывает их род, в данном контексте значения не имеет. Либо имеет пренебрежительно мало.
На лице Тамплиера все еще оставалось глубокое раздумье, зато остальные в большинстве, вижу, ощутили некоторое облегчение. Это не то, что освобождает от обязанностей самому быть благородным человеком, но развязывает часть пут, связывающих руки.
— И как будем действовать дальше? — спросил сэр Робер.
Глава 13
Я взглянул на него пытливо. Большинство присутствующих помнят меня еще совсем не королем, потому и держатся свободнее, хотя и называют почтительно величеством, но для него я прибыл уже грозным королем, овеянным мрачной славой жестокого победителя и наклонятеля, и потому смотрит с неподдельным почтением и готов выполнить любой приказ, не задумываясь, насколько он разумен.
— Вы мудрый человек, — повторил я, — понимаете, что наши рыцарские законы велят нам быть учтивыми и предупредительными друг с другом, а также защищать всех, кто сам защитить себя не в силах. Но с дикими зверьми и разбойниками, не знающими правил и учтивого поведения, мы поступаем согласно…
Я сделал паузу, он заметил:
— Но разбойников сперва судим, потом вешаем.
— Можно сперва вешать, — ответил я, — потом судить. Все равно конец один!
Тамплиер прогудел так мощно, что в ответ недовольно гуднула земля из-под ног:
— Бесправильное отношение мне совсем не нравится…
— И церковь против, — поддержал я его, — но в данном случае и церковь считает, что такого врага нужно уничтожать всеми доступными способами! Как если бы бешеный волк ворвался в вашу овчарню и начал убивать бедных животных одного за другим!
— Такого надо убить как можно быстрее, — согласился Тамплиер.
Я повернулся к остальным.
— Видите, и сэр Тамплиер, нерушимый защитник рыцарских законов и рыцарской чести, полагает, что с существами, дерзостно попирающими все правила благородного ведения войны, нужно вести себя соответственно!.. Думаю, с этим вопросом мы решили.
Сэр Альбрехт кашлянул и сказал многозначительным тоном:
— Ваше величество, вы могли бы просто приказать.
Я улыбнулся, перевел взгляд на лордов.
— Да, конечно. И не сомневаюсь, приказ бы исполнили. Но предпочитаю иметь при себе друзей и единомышленников, а не покорных исполнителей. И потому всегда заинтересован, чтобы мы все верили в правоту того, что делаем!
Лорд Робер поднялся и сказал с просветленным лицом:
— Потому и служим вам, сэр Ричард, не за страх, а на совесть!
