освобождать местных узников. Никакой тебе благодарности. Хотя рыцарь я или не рыцарь? Значит, должен заботится о всех слабых и немощных. М-да, немощных…
Обойдя расплывающуюся лужу крови с неопрятной кучей внутренностей бедолаги охранника, я осторожно подошел к следующей двери. На всякий случай прислушался и заглянул в окошко. Изнутри было тихо. И почти ничем не пахло. Точнее, запах был, но какой-то странный. Не совсем человеческий. Пахло скорее лесом, травой и мхом. Я стер знак в углу двери. Дверь тихохонько отворилась. Приготовившись к неожиданностям, я осторожно заглянул во внутрь. Внутри обнаружился тощий жилистый старик, неподвижно сидящий посреди камеры, боком к двери. Серая пыльная накидка сливалась с полом, и было видно, что пыль покрывала ее и пол почти равномерно.
Похоже, он уже давно, несколько месяцев так точно, сидит в такой позе. Шею старика охватывал железный ошейник, а от него к стене шла цепь. Миска с кашей стояла в пределах досягаемости, но не похоже было, что он к каше притрагивался. Я осторожно вдвинулся в камеру и обошел странного йога кругом. Да нет, вроде живой. Глаза полуприкрыты, волосы, усы и борода длинные и белые, как и положено. И остроконечные уши. Черт, только сонных эльфов мне тут не хватало!
— Эй, благородный эльф! — осторожно позвал я. — Вы меня слышите? Вы кто? Как тут оказались? Что делаете? Я тут решил справедливость восстановить, вот с Вашей камеры начал. Не желаете выйти на свежий воздух?
Кажется, эльф вообще не услышал, что я тут сказал. И не факт, что заметил мое появление. Он все так же сидел на полу. И грудь его все так же равномерно вздымалась. А глаза были полуприкрыты.
Я подошел чуть ближе и издали помахал перед глазами старика ладонью. Никакого эффекта. Сделал еще шажок вперед… и уперся в вытянутую руку старика. Когда он успел ее поднять и упереть мне в грудь, я, честно говоря, даже не успел заметить. При этом выражение его лица ни на секунду не изменилось. И взгляд был все таким же отсутствующим.
Я посмотрел вниз, под ноги. И только тут увидел, что во второй руке у старикана какой-то прутик, а в пыли перед ним начерчены какие-то геометрические фигуры. Так, час от часу не легче. Сначала — сумасшедший огр, теперь безумный ученый. Да, каждый сходит с ума по-своему. Одиночная камера — это тебе не фунт изюму.
— О, простите, уважаемый, — с облегчением пробормотал я, делая шаг назад. — Я ни в коем случае не собирался мешать Вашим размышлениям. Несомненно, задача, которую Вы сейчас решаете, намного важнее мелочных сиюминутных интересов. Но мне нужно победить наглых захватчиков, которые засели во дворце. И тогда, возможно, и Вы сможете проводить свои исследования не вот так, теоретически, а с использованием всего оборудования, которое сможет Вам предоставить этот дворец. Так что предлагаю отправиться со мной и побыстрее справиться с наглецами, заточившими Вас сюда.
С этими словами я размахнулся и врезал мечом по цепи, валяющейся на полу. Чтобы перебить одно звено, потребовалось три удара. Я выпрямился. И посмотрел на эльфа. Тот даже не шевельнулся, пока я создавал весь этот грохот. То ли глухой, то ли полностью ушел в себя и сконцентрировался на какой-то задаче. Ну и ладно. Дверь я открыл, цепь перерублена. Захочет — уйдет. Тем более, что лук я ему свой не отдам, оружия у него нет. Да и не слыхал я, чтобы эльфы были хорошими бойцами. А насчет магии… так похоже, во Дворце действует только странная магия самого Дворца, а все остальное здесь почти невозможно. «Кроме моих возможностей», — самодовольно подумал я. Все-таки хорошо быть Паладином!
Покинув камеру длинноухого теоретика, я подошел к третьей двери. Интересно, кто здесь? Вряд ли что-то интересное. Но открыть нужно. И я потер рукой знак в углу двери.
Странно, но он не стерся. Похоже, был нанесен краской. Точнее, даже выжжен на деревянной поверхности. Странно. То ли это очень старый заключенный, то ли особо опасный. Присмотревшись, я удивился еще больше — похоже, знак несколько раз стирали а затем наносили по-новой.
Ладно, придется рискнуть. Я заглянул в окошко и принюхался. Пахло опять же как-то непривычно. И даже приятно. Чисто вымытым телом, здоровым сексом и почему-то яблоками. А в углу камеры вроде бы горела свеча. Во всяком случае, что-то светилось. Приятным желтоватым светом. Бобик тоже понюхал воздух в нижней прорези, весело посмотрел на меня и облизнулся. Странная реакция. Ладно, нужно что-то делать. И я начал сцарапывать знак с двери острием меча.
Когда нижняя половина знака была затерта, дверь наконец распахнулась. Я осторожно заглянул в камеру. А вот Бобик без опаски заскочил впереди меня и бросился к миске с рыбой. Пока Бобик расправлялся с завтраком, я недоуменно рассматривал пленника. Точнее, пленницу. Передо мной, в позе Васнецовской. Кажется, Аленушки, сидела… я бы с уверенностью сказал, что принцесса. Тонкие черты лица, нежные плечи, красивой формы руки с длинными пальцами… Но главное — золотые волосы, от которых и исходило неяркое сияние. По большей части они свободно ниспадали на спину и плечи, некоторые локоны лежали на груди. А часть волос была заплетена в толстые… даже не косички, а скорее дреды, как у заядлой растаманки. Высокую грудь прикрывали какие-то лохмотья, похожие на остатки платья. А на плечах от платья вообще оставалось что-то вроде сетки. И
