— Четыре коробки.
— Девяносто шесть патронов. Прекрасно. Потом сможешь докупить, Дерси покажет где. Дай-ка взглянуть на минутку. — Он протянул руку.
Рикард дал ему пистолет, снял свои перчатки и заткнул их за пояс. Польский, взяв оружие, тщательно осмотрел его со всех сторон.
— Хорошая игрушка, — сказал он наконец, — старая, но добротная. Имя производителя мне ничего не говорит, но в наши дни мегатрон — это такая редкость. — Он прицелился и три раза подряд быстро нажал курок. Раздался грохот, и в «яблочке»[7] мишени появилось три впечатляющих размеров отверстия.
— Спуск очень мягкий, — похвалил Польский, возвращая оружие Рикарду. — Тебе с ним действительно повезло. Разбирать умеешь?
— Отец научил.
— Неплохо. В обойме еще три выстрела. Мишень уже почти восстановилась — подожди несколько секунд и начинай. Не старайся попасть в центр. Попытайся просто ощутить оружие.
Рикард поднял пистолет, прицелился и плавно нажал на спуск. Коротко взревев, мегатрон дернулся в его руке, и в самом центре мишени, на линии десятки, появилась большая дыра.
Он взглянул на Польского и Дерси. Их лица ничего не выражали. Он прицелился и снова выстрелил. В центре появилось еще одно отверстие, опять на линии десятки, но с другой стороны. Рикард на мгновение расслабился, затем сделал третий выстрел и попал почти в самый центр.
— Вы уверены, что вам нужен учитель? — сухо осведомился Польский.
— Простите, возможно, мне просто повезло.
— Возможно. Или вам приходилось стрелять гораздо чаще, чем вы говорите. Или же у вас природный дар.
— Я трижды стрелял из этого пистолета, каждый раз по шесть выстрелов. Кроме того, отец однажды разрешил пострелять и из других его пистолетов.
— Хорошо, будем считать, что у вас талант. Давайте отойдем на двадцать метров и посмотрим, что из этого получится.
Они отошли к следующему знаку на стене, отмечавшему расстояние до мишени, и Рикард перезарядил оружие. Отсюда он не попал в центр ни разу. Явное облегчение, появившееся на лице Польского, слегка позабавило Рикарда: полицейский определенно вообразил, что его пытались водить за нос.
— Понятно, — в голосе Польского опять появились прежние дружелюбные интонации, — все-таки ты не более чем новичок. Но — все равно неплохо. Шесть месяцев регулярных упражнений — и ты будешь попадать во все, во что захочешь. Давай отойдем еще.
С тридцати метров Рикард с трудом угодил в саму мишень.
— Руки у тебя, во всяком случае, не дрожат, — ободрил его Польский. — Со временем все получится. Теперь смотри внимательно. — Он вытащил свое собственное оружие. — Держать нужно так, — он стал таким образом, чтобы его левая рука, помогая, придерживала правую. — Ты правильно нажимаешь на спуск, это хорошо.
Польский не стрелял — вспышка бластера разнесла бы мишень и проделала бы основательную дыру в задней стене пакгауза.
Рикард взял свой пистолет, как ему показали, успокоил дыхание и в следующее мгновение мысленно чертыхнулся, увидев знакомые концентрические окружности, появившиеся после того, как рукоятка пистолета прижалась к шраму на ладони. Предполагалось, что кольца должны были ему помогать. На самом деле они только отвлекали. Он расслабился. Кольца исчезли.
Он снова тщательно прицелился, и на уровне тройки появилось шесть круглых отверстий.
Он расстрелял еще одну обойму, и они отошли на сорок метров.
— Ты быстро учишься, — похвалил Польский, — конечно, придется поработать, но уже сегодня ты твердо усвоишь, на что ты способен, а на что — нет. Теперь вот что… — И он продолжил свои объяснения относительно того, как лучше стоять, держать оружие, целиться и так далее.
Рикард перезарядил и выстрелил еще шесть раз. Даже с этого расстояния все пули попали в мишень. С каждым выстрелом действия его становились все более осмысленными, он чувствовал себя все более свободно и вместе с тем — все более уверенно.
