делать поправку на расстояние и движение и показывает, в какую именно точку необходимо направить пистолет. О том, как все это выглядит для самого стрелка, я не имею ни малейшего представления.
— Такой стрелок, должно быть, выглядит чертовски странно со всем этим оснащением на себе.
— Нисколько. К примеру, я — на постоянном контроле, но на себе имею только передатчик. Все, что я вижу или слышу, — сплю я при этом или бодрствую, — фиксируется. Если я хочу заняться личными делами, то произношу определенное слово — и монитор гаснет. Но запись — продолжается. Если мне понадобятся свидетели, я просто даю другой сигнал, который вы никогда не заметите, и монитор опять включается. Я могу вызвать помощь, принимать приказы и так далее. И всегда в контакте. Но внешне это никак не видно. То же самое и с оснащенными подобным образом стрелками. Все, что вам удастся увидеть, — это маленький шрам возле большого пальца правой руки, где бионический контакт перчатки соединяется со специальным устройством, имплантированным в ладонь.
— Вот такой? — показывая Польскому свою правую руку, спросил Рикард. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание.
— Откуда это у тебя? — спокойно спросил полицейский.
— Когда мне было десять лет, отец отвез меня в больницу, и мне вживили в ладонь какую-то систему. Предполагалось, что это поможет мне лучше стрелять, но ничего не вышло. Когда я волнуюсь или злюсь, шрам очень зудит, и невозможно удержаться, чтобы его не почесать, и, если это сделать, прямо перед глазами появляется видение концентрических колец.
— Дай-ка взглянуть на пистолет, — потребовал Польский. Рикард вновь протянул ему свое оружие. — Твой отец не стал бы имплантировать тебе бионический прицел, если бы у него не было соответствующего пистолета. Ага — вот! Смотри — эта пластина на рукоятке. Когда ты сейчас стрелял, кольца появлялись?
— Один или два раза. Но они только мешали — система не работает, я уже говорил.
— А не оставлял ли тебе отец перед уходом каких-нибудь перчаток, похожих на эти? — Польский показал на перчатки на поясе Рикарда.
— Не думаю. Через два года мать продала почти все из его вещей. Мы очень бедствовали в это время. Она продала даже его пистолеты, хотя этот я сохранил, поскольку он был прощальным подарком.
— Знаешь, я хочу, чтобы теперь ты пострелял в перчатках.
Рикард почувствовал, как внутри у него что-то сжалось. Он не смел надеяться, что наконец нашлось отсутствующее звено, то, о котором отец не знал. Он натянул перчатки, встал, взял у Польского пистолет и, стоя в ста метрах от цели, приготовился к стрельбе.
Течение времени, казалось, замедлилось. Поскольку цель была неподвижна, определить занижение на глаз было трудно, но из предыдущего опыта Рикард прикинул его как примерно один к десяти.
Перед его глазами возникли концентрические кольца. Впервые он видел их отчетливо. Их было три, они располагались в центре поля зрения. Чуть ниже и сбоку находилось какое-то маленькое красное пятнышко. Когда Рикард пошевелил рукой с пистолетом, оно пришло в движение. Ствол пистолета поднялся, и пятнышко устремилось к концентрическим кольцам. Ему не нужно было целиться. Это делалось помимо него.
Следуя за взглядом Рикарда, образ колец совместился с мишенью. Когда красное пятнышко остановилось в ее центре, он выстрелил и почти увидел, как огромная пуля мегатрона впилась в мишень именно там, куда он целился. Просто для того, чтобы окончательно удостовериться, он послал в то же отверстие и пять остававшихся пуль.
Рикард опустил пистолет. Кольца исчезли. Ощущение времени вернулось к норме.
— Он даже не целился! — донесся до него крик
Дерси.
— Да, — задумчиво пробормотал Польский. — Этот парень — живая машина для стрельбы.
— Для попадания в цель, — уточнила Дерси.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
