чувствует внезапную и столь же необъяснимую симпатию к нему. То было время безумных учений и безумных поступков. Старые предрассудки и суеверия были отброшены; всем управляла Богиня Разума. Брачные церемонии и клятвы считались пережитком прошлого – тягостными узами, в которых не
нуждается просвещенный ум. «Общественный договор» был у всех на устах, а Вольфганг слишком любил отвлеченные теории, чтобы устоять перед модным тогда свободомыслием.
– Зачем нам расставаться? – сказал он. – Наши сердца едины. Перед судом разума и чести мы одно целое. Разве есть нужда в низких формальностях, чтобы соединить возвышенные души?
Незнакомка сочувственно слушала его; как видно, они принадлежали к одной и той же школе.
– У вас нет ни дома, ни семьи, – продолжал он. – Я бы хотел заменить вам целый мир, – вернее, я хочу, чтобы мы стали друг для друга всем на свете. Если для этого надо совершить обряд, давайте совершим его. Вот моя рука. Я навсегда принадлежу вам.
– Навсегда? – сказала незнакомка серьезно.
– Навсегда! – повторил Вольфганг.
Девушка сжала его протянутую руку.
– Тогда я ваша, – прошептала она и упала к нему на грудь.
Наутро, оставив свою невесту спящей, студент отправился на поиски более просторного жилья, соответствующего его новому положению. Вернувшись, он нашел незнакомку все еще лежащей в постели. Ее голова свесилась с кровати, рука прикрывала лицо. Он окликнул ее, но не получил ответа. Тогда он попытался хотя бы изменить ее неудобную позу. Но рука, до которой дотронулся юноша, была холодна, пульс не бился. Безжизненное лицо покрывала смертельная бледность – словом, девушка была мертва.
Испуганный и вконец растерянный, Готфрид поднял на ноги весь дом. Началась суматоха, о случившемся известили полицию.
Полицейский чиновник вошел в комнату и тут же отпрянул назад, увидев тело.
– Святые небеса! – вскричал он. – Как эта женщина оказалась здесь?
– Вы что-нибудь знаете о ней? – нетерпеливо спросил Вольфганг.
– Еще бы не знать! – ответил тот. – Она была гильотинирована накануне.
Он шагнул вперед, расстегнул черную бархатку на шее покойницы – и голова ее скатилась на пол!
Студент пришел в неистовое волнение. «Дьявол! Это дьявол завладел мною! – пронзительно кричал он. – Я погиб навеки».
Его пытались успокоить, но тщетно. Невозможно было разуверить его в том, что злой дух, вселившийся в мертвое тело, заманил его в ловушку. Он помешался и умер в лечебнице.
На этом старый джентльмен, любитель рассказов о призраках, закончил свою повесть.
– И это подлинный факт? – спросил любознательный джентльмен.
– Да, и вполне достоверный, – отвечал рассказчик. – Я получил сведения из первых рук: сам студент поведал мне эту историю. Я виделся с ним в Париже, в доме умалишенных.
1824
Уильям Гаррисон Эйнсворт
Невеста призрака
В конце 1655 года вся модная знать съезжалась на празднества в замок Хернсвульф. Барон, носивший это имя, самый влиятельный среди немецких вельмож, столь же славился отвагой своих сыновей, сколь и красотой своей единственной дочери. Поместье Хернсвульф, расположенное в центре Шварцвальда, было пожаловано одному из его предков в награду за услуги, оказанные стране, и вместе с другими родовыми имениями перешло по наследству к семье нынешнего владельца.
Жилище барона снаружи походило на готический замок, построенный, согласно вкусам того времени, в самом величественном из архитектурных стилей. Внутри темные запутанные переходы вели к просторным сводчатым покоям, увешанным гобеленами. Это были помещения внушительного размера, но не слишком уютные и плохо приспособленные для жилья: в самой их непомерной величине было что-то пугающее. Сосновые рощи и заросли рябин обступали замок со всех сторон, укрывая его окрестности от солнца и погружая их в печальную тень.
Праздничный перезвон колоколов возвестил наступление зимних сумерек. Привратник и его свита, разместившись на зубчатых стенах, готовились
