Кай отвернулся. Королева стремительно поднялась и торопливо принялась надевать платье. Она не ощущала ни малейшего желания плакать, слезы текли из ее глаз словно сами собой.
Она накинула на себя плащ, плотно запахнулась. И только тогда заговорила:
— Значит, Гаэлон обречен, сэр Кай, — сказала она. — Если у королевства отнята надежда на наследника престола… королевство обречено. Я не поеду в Болотную Крепость. Я буду сражаться. Все, что мне остается, сэр Кай, это — погибнуть с честью.
Сильным ударом локтя Эрл проломил висок сидящему справа от него марборнийскому генералу. Тот не успел вскрикнуть — грузно свалился со скамьи, очевидно даже не поняв, что, собственно, произошло. Проворно вскочившего Орленка Эрл сшиб наземь ударом ноги. И тотчас же перехватил руку сэра Карана, потянувшего из ножен меч, — резким поворотом сломал ее в запястье. Каран взвыл и упал, придавив большим своим телом Орленка, а Эрл вонзил кинжал, который выхватил из-за пояса старика, в изумленно расширившийся глаз барона Гиоша, застывшего по ту сторону стола с кубком вина в руках.
Прежде чем опомнившиеся генералы начали подниматься, вынимая оружие, Эрл убил еще двоих на своей стороне стола — одному распорол горло коротким взмахом кинжала, второму вонзил кинжал в правый бок, меж пластинами панциря.
Сэр Приор с ревом кинулся на пленника, занеся над головой длинный меч. Эрл без труда ушел в сторону, Приор пролетел мимо и, споткнувшись о подставленную ногу, рухнул, загромыхав доспехами. Но еще до того, как тело Приора коснулось земляного пола шатра, Эрл метнул кинжал в графа сэра Нишона, который предпочел схватке попытку улизнуть. Кинжал глубоко вошел сзади под основание черепа графа, перерубив шейные позвонки. Нишон умер мгновенно, осев на пол у самого порога шатра.
Дальше было совсем просто.
Сэру Приору, успевшему подняться, Эрл сломал гортань ударом кулака. Хрипя и кашляя кровью, генерал опустился на колени. Эрл взял меч из его мгновенно ослабевшей руки — и развернулся, парируя выпад Орленка. Они обменялись еще двумя ударами, потом Эрл разрубил королю Марборна кисть правой руки, вышибив из нее меч, и ударом сверху вниз (острие меча взрезало верх шатра) до самого подбородка развалил голову Орленка надвое.
За тонкими стенами королевского шатра послышались встревоженные выкрики — очень уж шумно на этот раз его величество сэр Ганас Осагский обедал со своею свитой. Один из пятерых стражников осторожно заглянул в шатер и остолбенел с искаженным от ужаса лицом — глядя на то, как Эрл погружает клинок в распахнутый в безмолвном крике рот сэра Карана.
— Вот так, — проговорил Эрл, взглянув в потухающие глаза старика.
— Что вы изволили сказать, сэр Эрл? — переспросил сэр Каран.
Эрл провел ладонями по лицу, возвращаясь к действительности. Белобородый старик выжидающе смотрел на него. Сэр Ганас Осагский по прозвищу Орленок смотрел на него. Сэр Приор и сэр Нишон, прервав свой разговор, смотрели на него. Глаза всех обедающих за одним столом марборнийских генералов были устремлены на Эрла.
— Ничего, — хрипло ответил король Гаэлона. — Прошу прощения.
— Продолжайте, сэр Приор, — кивнул Ганас.
— Я, конечно, ваше величество, не так умен, как вы, — заговорил Приор, исподлобья оглядывая присутствующих, — и как все здесь… Но я с малых лет в ратные походы хаживал и жизнь воинскую знаю. О том, что города гаэлонские не трогать и мирных жителей не обижать, я вам сразу сказал, еще в Уиндроме — так не годится. Война — это не прогулка, ваше величество, с вином да бабами на лесной полянке…
«Это было бы так просто, — думал Эрл, краем уха слушая рассуждения рыцаря, — это заняло бы столько времени, сколько достаточно опытному следопыту, чтобы разжечь костер… И еще бы я прихватил с собою пятерку-другую стражников. Прежде чем удалось бы меня прикончить. Но… Слово есть слово. И кто тянул меня за язык, когда я это слово давал?..»
Он скосил глаза на сидящего рядом с ним Орленка, на рукоять кинжала на его поясе — очень соблазнительно повернутую к нему, прямо просящуюся в руку…
Одним махом перерезать короля с его свитой, обезглавив войска Марборна, — как это легко достижимо. И вместе с тем — невозможно. Даже если бы он пошел на такое, все равно проблемы бы это не решило. Это только усугубило бы положение Гаэлона. В ставке Орленка полным-полно аристократов, могущих взять на себя командование войсками. И, кажется, явное большинство этих знатных марборнийцев не особенно довольны тактикой ведения войны его величеством Ганасом…
— Если б мой отец селений кочевников не выжигал, не вырезал бы их всех — от стариков до младенцев, — продолжал Приор, — кто знает, насколько южные границы Марборна отодвинулись бы на север… Отец мой говорил всегда: нет способа надежнее овладеть городом, чем подвергнув его разрушению. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти…
— А я хочу сказать, — спокойно возразил Орленок, — что, если бы ваш покойный батюшка вместо того, чтобы вырезать селения кочевников Земель Вассы, давал им знания и возможности орошать пустыню и сеять на ней хлеб, южные границы Марборна отодвинулись бы далеко на юг…
— Да не так! — едва сдержавшись, поморщился Приор. — Не знаете вы этих варваров, а я знаю! Их — хоть осыпь золотом — все равно при первом удобном случае благодетелей своих передушат, поля спалят и снова станут разбоями жить!
— Но подданные Гаэлона — вовсе не варвары, — заметил Ганас, мельком глянув на Эрла.
— Никакой разницы, — рубанул сплеча Приор. — Не в этом дело, ваше величество, совсем не в этом… Тут все просто: которые не наши — тех бить. И не давать подняться. Только так.
— После того как мы возьмем Дарбион, — наставительно проговорил Ганас, — подданные его станут — нашими, как ты говоришь, сэр Приор. Жителями единой могучей Империи. И хватит уже об этом…
— Хватит-то оно хватит, — буркнул еще генерал. — Но вот… ратники недовольны. Поход — дело нудное и тяжкое. Им бы, ваше величество, городок дать какой-нибудь… На денек-другой… Чтобы они порезвились малость, скуку разогнали. Простого ж ратника, ваше величество, тоже понимать надо. С войском, которое от недовольства бурлит, много не навоюешь.
— Они привыкнут, — убежденно проговорил Орленок. — Рано или поздно все люди поймут, что лучше жить в мире друг с другом. Когда воздвигнется на землях Шести Королевств единая Империя, границы, разделяющие их, не будут иметь такого значения, которое имели раньше…
«Откуда же ты взялся такой?!» — в который раз с изумлением подумал Эрл.
Юный король Марборна обвел своих генералов взглядом. Эрл видел: все, кроме господина первого министра сэра Карана, либо опускали глаза, либо отвечали королю взглядами, в которых сквозь верноподданнический блеск явственно светилось недоверие.
Только сэр Приор хмурился открыто.
— Впереди Дарбион, — сказал он. — Его с наскоку не возьмешь. И осада может продлиться долго… Боевой дух ратников и так недостаточно высок, а при длительном бездействии падет еще ниже.
— Его величество сказал свое слово, сэр Приор, — отрезал старик Каран. — Хватит об этом.
Приор замолчал.
— Сэр Эрл, — негромко заговорил Орленок, обернувшись к Эрлу, — я снова взываю к голосу вашего разума. Признайте меня Императором. Убедите королеву отдать мне Дарбион. Подумайте, скольких невинных жертв мы сможем избежать, если предотвратим штурм!
Теперь все смотрели на Эрла.
— Нет, — сказал король Гаэлона.
— Ваша супруга… Она может пострадать, когда на улицах города начнется резня…
— Она королева, — сказал Эрл. — По крови и по духу. Неужели вы думаете, сэр Ганас, что она без боя отдаст город, из которого сотни лет правили королевством ее предки?
— Она королева, но она — ваша жена, — продолжал настаивать Орленок. — Вы ведь поняли и приняли то, что я не желаю зла Гаэлону. Значит, поймет и примет она. И кому ей поверить, как не вам? Почему вы упорствуете?
