Я посмотрел. Через несколько секунд послышался новый голос.
– Проезжай, Джейми, – произнес Чарлз Джейкобс. – Очень рад тебя видеть.
Тихонько заурчал мотор, и ворота раздвинулись в стороны по невидимым рельсам.
Особняк «Засовы» представлял собой огромное здание, судя по всему, изначально бывшее викторианским, а затем превратившееся в мешанину архитектурных экспериментов. Четырехэтажная махина с многочисленными фронтонами и полукруглой застекленной пристройкой к западному торцу, откуда открывался вид на низины, лощины и озера Гудзонской долины. Шоссе темной нитью пролегало через пейзаж, расцвеченный осенними красками. Главное здание было светло-коричневым с белой отделкой, как и несколько крупных хозяйственных построек неподалеку. Интересно, в какой из них Джейкобс разместил свою лабораторию? Что она есть, я не сомневался. За зданиями склон уходил вверх, и там начинались леса.
Под портиком, где некогда служители встречали роскошные автомобили любителей водных процедур и алкоголя, стоял скромный «форд- таурус», который Джейкобс зарегистрировал на свое имя. Я припарковался позади него и поднялся по ступенькам на веранду размером с футбольное поле. Потянулся к колокольчику, но не успел позвонить, как дверь открылась и показался Эл Стампер в расклешенных по моде семидесятых брюках и полосатой «вареной» футболке. Со времени, когда я видел его в палатке, он раздался еще больше и стал похож на фургон, в котором перевозят мебель.
– Здравствуйте, мистер Стампер. Я – Джейми Мортон. Большой почитатель ваших ранних песен. – Я протянул ему.
Он не пожал ее.
– Я не знаю, что вам нужно, но мистера Джейкобса нельзя отвлекать. У него много работы, и он не очень хорошо себя чувствует.
– Вы имеете в виду пастора Дэнни? – уточнил я. Поддразнивая.
– Проходите на кухню. – Голос был мягким и звучным, каким и подобает говорить «Лучшему соул-исполнителю», но на лице читалось, что кухня – самое место таким, как я.
Я не возражал – на кухне таким, как я, было действительно неплохо, – но тут раздался другой голос, столь хорошо мне знакомый:
– Джейми Мортон! Ты появился в самое подходящее время!
Он прошел по коридору, слегка прихрамывая и припадая на правую ногу. Его волосы, теперь почти совсем белые, отступили с висков. Однако взгляд голубых глаз был по-прежнему проницательным. Губы раздвинулись в улыбке, которая показалась мне хищной. Он прошел мимо Стампера, будто не замечая этой большой туши, и протянул мне правую руку. Никаких колец на ней не было, зато на левой поблескивало поцарапанное тонкое золотое колечко. Я не сомневался, что второе, парное ему, покоилось под землей на кладбище в Харлоу, на пальце, который давно истлел.
Я пожал протянутую руку.
– После Талсы много воды утекло, Чарли, верно?
Он кивнул, тряся мою руку, словно политик, надеявшийся привлечь избирателя.
– Очень, очень много. Сколько тебе сейчас лет, Джейми?
– Пятьдесят три.
– А как твои родные? С ними все в порядке?
– Мы редко видимся, но Терри по-прежнему в Харлоу и занимается горючим. У него трое детей – два мальчика и девочка. Сейчас уже большие. Кон по-прежнему смотрит на звезды на Гавайях. Энди умер несколько лет назад. Сердечный приступ.
– Мне очень жаль. Но ты выглядишь отлично. В полном порядке.
– Ты тоже. – Это было грязной ложью. Я вспомнил о трех возрастах настоящего американца: юность, зрелые годы и «ты выглядишь потрясно».
– А тебе, должно быть… Сколько? Семьдесят?
– Около того. – Он все еще пожимал мне руку. Рукопожатие было крепким, но я ощутил слабую дрожь. – А как Хью Йейтс? Ты по- прежнему работаешь на него?
– Да, он в порядке. Слышит, как в соседней комнате падает булавка.
– Отлично.
– Надеюсь, вы не собираетесь переутомляться? – Стампер смотрел на меня с недоверием и неприязнью.
