лучше сдохнет, чем вынудит своего босса подписать этот позорный мир. И что в гробу он видел подачки из рук своего врага. Но Дис только смотрел, упрямо испытывая мое терпение.
— Ты немой, что ли? — пришла я к выводу. — Так даже лучше. Сюда в любом случае заглянет Индра. Тебе следует держать язык за зубами, когда он здесь объявится… — почесав затылок, я добавила смущенным бормотанием: — И не говори о том, что я… ну, была здесь. Он это и сам узнает, конечно… но тебе лучше вообще обо мне не упоминать. Иногда его клинит… он может съехать с катушек, если видит угрозу моей безопасности. Из-за него никто не хочет тренироваться со мной, кроме Бартла… Это смешно, потому что мне от Индры доставалось и похлеще, чем вчера от тебя. Он мне даже руку однажды сломал во сне, — я уже было улыбнулась, но вовремя вспомнила, где нахожусь. — Ты ведь понимаешь меня, да? Знаешь, каково это, посвятить всего себя человеку, который стал первым, кто тебя увидел. Надеюсь, Паймон ценит твою преданность хотя бы в половину так, как Индра ценит мою.
Умолкнув, я задумчиво нахмурилась. Внезапно мне стало так жизненно необходимо убедиться в правдивости своих слов. Узнать, что предпринял бы брат, окажись я в руках врагов. Если бы на месте Диса была я, и именно Паймон требовал капитуляции… Что выбрал бы Индра, будь он боссом Нойран? Согласился бы принять позорное поражение взамен на сохранение жизни человеку, который не имеет с ним ни единой общей капли крови?
Обычный приблудыш, сказал он о Дисе в тот раз. Но ведь так можно сказать не только о нем.
Шмыгнув носом, я потянулась к сумке, доставая оттуда бутылку воды.
— Если я развяжу тебе руки, ты ведь не будешь вытворять глупостей? — поинтересовалась я, уже не ожидая ответа. Едва ли у него остались силы для демонстрации своего гонора. И навряд ли он внезапно решит поболтать. — Прости, но это будет твоим завтраком, обедом и ужином. Но если учесть твое происхождение, к голоду тебе не привыкать.
Поставив бутылку с водой рядом с ним, я потянулась и убрала наручники. Никаких сюрпризов от его гордости, хотя я до последнего готовилась к нападению. Ошейник позволял ему отойти от стены на пару метров.
Напряженно и осторожно, я взяла в свою ладонь его ослабевшую, мертвенно бледную руку. Левую. Отсутствие сопротивления с его стороны почти не удивляло.
Повернув ее запястьем вверх, я с минуту разглядывала розовые шрамы клейма, узор которого был знаком мне с младенчества.
— Что за нелепость… — бросила я тихо.
Мысль о том, что двум людям, которым больше подошли бы союзнические отношения, было суждено встретиться как противникам на поле боя, раздражала. В этом было что-то от той божественной несправедливости, о которой постоянно ноет Лайз.
Порывисто поднявшись на ноги, я подхватила сумку, быстро покидая неласковый холод подвального помещения.
Той ночью мне не удалось заснуть. Ворочаясь, словно лежа на не мягчайших простынях, а на раскаленных углях, я в итоге встала еще до рассвета, решив занять себя накопившейся документацией.
Но в голову упрямо лезли вопросы… Сотня, тысяча вопросов, которые я должна была задать человеку родом из одной со мной бездны.
По какой причине он жив? Кем были его родители? Где он рос? Как оказался у Паймона? Видел ли он когда-нибудь еще таких же, как мы? Пытался ли найти нам подобных, или ему на всех принципиально наплевать? Думал ли вообще о вероятности такой встречи?
Хотелось бы мне получить ответы, но вряд ли стоит на это рассчитывать после его демонстрации завидной выдержки.
Думаю, окажись я на его месте, меня бы заинтересовали некоторые детали, и я бы не постеснялась о них спросить… Где я, например. Причины, по которым меня не пришили на месте. Моя дальнейшая судьба. Не дадут ли мне плед, потому что в том подвале холодно, как в открытом космосе.
Двойственность чувств сбивала с толку. Сочувствие к его положению было преступным для меня, как для мастера враждебного ему клана. И в то же время, пусть и против нашей воли, клеймо роднило нас: мы уже не могли называться чужаками.
На семейном завтраке я клевала носом, бессовестно игнорируя все те важности, которые оживленно обсуждались за столом Индрой и его отцом. Их желание ковать железо пока горячо вполне оправдано: в связи с появлением на территории нашего клана столь важного «гостя» возникла необходимость в ряде важнейших переговоров. А важнейшие переговоры всегда требовали сдержанности и таланта, которыми отличался Индра. И когда еще решать вопросы, если не с утра…
— Эла, — окликнул меня шепотом брат, заставляя открыть глаза и осмотреться.
— Прошу прощения… — поспешно извинилась я, вскакивая со своего места и кланяясь Иберии.
Видимо, он собрался покинуть наше общество по причине неотложности дел, но, поднявшись из-за стола, не встретил должного уважения со стороны своей дочери.
— Подойди, — подозвал он меня негромко. Обойдя небольшой круглый стол, я приблизилась к Иберии, прикоснувшись губами к его протянутой суховатой ладони. — В столь юные годы взвалить на тебя такую ответственность, чтобы потом отчитывать за усталый вид и несоблюдение этикета… не в моем это духе.
— Никакой ответственности, мой господин, — улыбнулась я, все еще держа его ладонь, унизанную перстнями, в своих руках. — Вы же знаете, я и
