— Босс, вы гений!
— Таким образом вы ослабите бдительность всех этих напыщенных идиотов…
— Как хитро, босс!
Те, кто еще несколько минут назад смотрел на меня волком, теперь наперебой извинялись и восхищались. Но Дис опять безжалостно обрубил этот поток щенячьего восторга.
— Возможно, вы хотите сказать еще что-нибудь, босс?
Теперь я смотрел в его глаза без страха, кажется, в состоянии читать его мысли, если только он сам этого захочет.
Десница был самым невероятным человеком из тех, кто ходил под небом. Его ум был молниеносным. Сила — несомненной. Уверенность — основательной. Смелость выглядела как пренебрежительное безразличие. Через любую неприятность он перешагивал со спокойным достоинством.
Смотря в его глаза, я с тоской понял, что всю жизнь мечтал о таком старшем брате. Я хочу стать похожим на него.
— Прежде всего я хотел бы поблагодарить отважных воинов своего клана за преданность и терпение. Благодаря вам я вернулся домой отмщенным. — В меня вливалась уверенность с каждым словом. Я действительно верил в то, что говорю, словно память уже вернулась ко мне, и я могу по именам назвать каждого, стоящего в этом зале. — Я скорблю о многочисленных потерях, которые понес наш клан, прежде чем вернуть отобранную некогда Иберией свободу и честь. Теперь же мы независимы и едины, и не позволим никому изменить это. — Послышались одобрительные выкрики. — Прежде чем вы разойдетесь праздновать, я хотел бы обратиться к своему заместителю. — В помещении огромном, как аравийская пустыня, осела тишина. — Больше никогда не перебивай меня, Дис.
Могу поспорить, я увидел мимолетную понимающую ухмылку.
— Скорее уж я отрежу себе вторую руку.
12 глава
Вот что значит кардинально поменять жизнь. Из затюканного неудачника я превратился в мафиози, с мнением которого обязаны считаться люди сильнее и умнее меня в разы. Самое абсурдное: они не против такого положения дел. Их поведение даже говорит о том, что я — не обуза, а долгожданный хозяин. Что они… любят меня.
С этой божественной мыслью я просыпался в роскошной кровати. Первым человеком, встречающим меня в новом дне, была Селия, отчего мое настроение по утрам всегда было превосходным.
Во время утренних и вечерних трапез старейшины вели себя как одна большая семья. Казалось, они знали друг друга целую вечность, но понимание этого не заставляло нас с Эльзой чувствовать себя в их компании чужаками. Возможно, за пределами этих стен люди, меня окружавшие, становились в самом деле жестокими, беспощадными к врагам убийцами, но за общим столом они выглядели совершенно безобидно и держались, как английские джентльмены.
Я заметил, что даже Эльза, настроенная первое время враждебно, стала оттаивать и проявлять интерес к непривычному миру. Долгие прогулки в светлое время суток и ночные часы, проведенные на крыше главного здания за изучением тайного языка звездного неба, помогали ей в адаптации.
В ее новой просторной, лишь ей одной принадлежащей комнате было все, что только может пожелать девичья душа. Эльза задалась целью примерить все платья из ее бессчетного гардероба.
Что касается меня: такими же бессчетными, как и наряды Эльзы были официальные документы, с которыми я должен был ознакомиться. За время моего отсутствия утекло немало воды, и надо было за пару дней наверстать десятки лет. Конечно, это не означало, что бразды правления я взял целиком и полностью в свои руки. Свою работу я видел в том, соглашаться или нет с решением своего заместителя. К слову сказать, неприкрыто угрожающий, дикий вид Десницы не соответствовал его умеренной, сдержанной манере жизни. Он был рассудительный до чертиков и не любил попусту болтать, что вызывало мое безграничное уважение. Я пытался и Эльзу убедить в том, что Дис отличный парень, но та все равно предпочитала не попадаться ему на глаза, относясь неприязненно и боязливо.
Постепенно и осторожно я входил в оставленную и стертую из памяти пятнадцать лет назад жизнь, присматриваясь, прислушиваясь, учась. Совершенно забыв о том, что неделю назад дал обещание Фебам прислать ответ касательно предложенной ими идиотской дуэли.
Об этом за завтраком мне напомнил Дис. И настроение в трапезной резко упало ниже нуля.
Отложив в сторону приборы, я подпер голову рукой. Неуютное молчание старейшин обвиняло Десницу: он начал разговор о работе, тогда как она должна была оставаться за порогом этого помещения.
— Босс, мы разберемся с ним по-свойски, — пробасил Бартл, сильными пальцами сдавив грецкий орех, который тут же треснул. — Сегодня же. Вам вообще не надо об этом беспокоиться.
