— Нет, Бартл. После этого наша репутация будет уничтожена. Мы на собственном примере должны показывать простым людям, что такое честность и справедливость. В том, чтобы нападать тайком на клан, нарушая свое обещание, и «разбираться по-свойски» нет ничего справедливого.
— Почему ты до сих пор строишь из себя героя? — спросила раздраженно Эльза. — Сними розовые очки! Ты попал не в сказку. Здесь такие методы нормальны, разве нет?
— «Здесь», не означает, что они нормальны и приемлемы вообще. — Хотя что-то мне подсказывает, что в итоге мне придется прибегнуть именно к ним. — Я уверен, что у каждого человека есть своя слабость. То, что они дают нам право выбирать оружие — большое преимущество.
— Они просто недооценивают тебя, босс! — стукнул кулачищем по столу Тартар так, что вся посуда, звякнув, подпрыгнула.
— Не без причин, — ответил я, постукивая пальцем по столу. — Кто-нибудь расскажет мне об этих Фебах и их обожаемом Адэре?
Роль рассказчика взял на себя Десница, как самый осведомленный во внешней политике клана.
Некогда мелкая рыбешка — клан Феб — была обречена на съедение хищником покрупнее, если бы не Децема — травоядная акула океана под название Эндакапей. Еще не обремененная ярмом власти Иберии, но уже предвидя столь нежелательный исход, Децема собирала союзников — это были и единомышленники и те, кому просто нужно было спрятаться за спину кого-нибудь помощнее, чтобы не быть сметенными стремительной экспансией Нойран. Как говорится, в бою любая палка пригодится. Фебы до последнего оставались никчемными слабаками, но после продолжительной, весьма расточительной войны с Иберией Децема была ослаблена, чем и воспользовались Фебы, получив ряд привилегий и территорий. Они все еще официально остаются нашими вассалами, но мечтают избавиться от своего сюзерена раз и навсегда, но с минимальными потерями.
Я покивал, после чего посмотрел на Эльзу, уставившуюся в свою пустую тарелку. Пришло время десерта. Насколько я помню, сегодня в меню значился вишневый штрудель. Эльза его обожает, потому не стоило оттягивать ее удовольствие и дальше своими мрачными разговорами, я попросил любезного слугу принести десерт.
— Они надеются, что их уступчивость касательно выбора оружия породит взаимную уступчивость с нашей стороны? — уточнил я у Диса. — Они хотят, чтобы взамен я согласился на их условия: если Адэр победит, то эта победа будет означать не исключительно мое поражение, но поражение всего клана. Я правильно понимаю?
— Похоже на то.
— Видимо, они очень уверены в своем главе, — задумчиво говорю я, слыша, как в стороне Анна возмущенно отчитывает прислугу за то, что ей положили так мало мороженого. — Он… силен? Хотя какая разница, в любом случае, он сильнее подростка-астматика. И все же, я должен знать о его слабостях.
— Он боится смерти, — голос Олафера звучал в привычной, успокаивающей, старчески-неторопливой манере.
— Это можно с легкостью сказать про каждого из нас, — пробормотал я, нахмурившись сильнее.
— Речь о другом. Истинный воин сочтет смерть в сражении за счастье. Что уж скрывать, Адэр воин неплохой. Потому он боится умереть не на поле боя, а от болезни или случайности, — посмеиваясь, продолжил Олафер, вонзая вилку в свой штрудель, выпуская из вишневых ягод бордовый, как кровь, сок.
— Да! Точно! Я что-то такое слышал! — подхватил воодушевленно Раск, набивая рот лакомством. — Он же долбаный параноик.
— Едва ли это слабость, — ответил я со вздохом. — Из всего сказанного я понял, что этот человек — отличный боец, который будет сражаться, как отчаявшийся безумец, если дело коснется его жизни или интересов его клана. Мой возраст и внешний вид его не остановят…
— Если других вариантов нет, его можно просто отравить. — Предложила негромко Анна, и я уставился на нее, как на ожившую статую. Это был первый раз за неделю, когда она решила поучаствовать в общей дискуссии. — Если ты, крошка-босс, отдашь такой приказ, я займусь этим лично.
— А это, кстати, вариант. Женщины вхожи во все двери. Анна — мастер своего дела, — рассудительно заявил Раск, взглянув на меня в ожидании.
Мы несколько минут назад говорили о честности и справедливости, а они предлагают мне травить человека, который не испугался вызывать на дуэль своего патрона. Видимо, выглядел я так, что других, честных выходов у меня попросту не оставалось. А ответ надо было дать уже сегодня.
— Мы не будем прибегать к помощи яда. Прости, Анна, но не в этот раз.
— Точно. Правильно, босс! Нам ни к чему яд! — громогласно поддержал меня Тартар, поднимаясь из-за стола, нависая над ним горой. — Я сейчас же…
— Нет. Нет, погоди, Бартл. — Поспешно остановил я его. — Я ценю твою решительность, но мы еще ничего не решили. Я уверен, что в оставшееся время что-нибудь придумаю…
Как я вообще мог забыть об этом проклятущем поединке?!
— Что ж, вы узнали о его слабостях. Знаете и о своих, — поднял голову Олафер, чтобы внимательно на меня посмотреть. — Не пришла ли пора узнать о ваших сильных сторонах?
Пардон? Говорить о моих сильных сторонах в их присутствии — это же смешно. Мои сильные стороны в сравнении с их сильными сторонами — немощность и стыд.
