— Надеюсь, что так.
— Но никто не проявил и половины вашей холодности, или десятой части вашей безжалостности, Джо.
Лицо Джо осталось спокойным, даже умиротворенным.
— Капитан поняла, какой вы на самом деле. Но в конце у нее не осталось иного выбора, кроме как оставить на корабле другого человека.
Джо рассмеялся:
— Человек или нет, Барнс был не очень-то приятной личностью. Довольно злой и отстраненной. И даже если никто в этом не признается, могу поспорить: никто на корабле не потерял и двух секунд сна из-за того, что с ним произошло.
Психиатр хотела возразить, но сдержалась. Джо подался вперед.
— Знаете, как это бывает, доктор? В детстве всегда есть нечто такое, в чем, как вы думаете, вы очень хороши. Может быть, вы в этом лучший на своей улице, или лучший в школе. Но вы никогда не знаете, насколько вы действительно хороши. Пока не выйдете в большой мир и не увидите, на что способны другие. И тогда выясняется, что не такие уж мы особенные. Не самые умные, или красивые, или сильные. Но для немногих из нас, очень немногих, наступает особый день, когда мы понимаем, что мы не просто немного в чем-то хороши. Мы великолепны. Лучше, чем кто бы то ни было. Вам знакомо это ощущение, мэм?
Она глубоко вздохнула:
— Что вы хотите этим сказать, Джо?
Он откинулся на спинку стула, рассеянно почесывая заживающую ссадину на лице.
— Я хочу сказать, что превосходно умею оценивать людей. Даже лучше, чем вы. Полагаю, вы уже начинаете это понимать. Но то, что вы называете «пограничной психопатией», для меня всего лишь еще одна грань моего более крупного и важного таланта.
— Вы ни в чем не пограничны, — сказала она.
Он не обиделся на подтекст.
— Вот что мы можем узнать из этого конкретного случая: большинство людей в душе злы. При должных обстоятельствах они с радостью отвернутся от кого-нибудь из своих, и потом не ощутят никакого неудобства. Но когда ставки высоки, а мир вокруг рушится, я способен точно увидеть, что необходимо сделать. В отличие от всех прочих, я сделаю самую грязную работу. А это, как я полагаю — редкий, богатый и замечательный дар.
Она глубоко вдохнула:
— Зачем вы мне все это рассказываете, Джо?
— Потому что я не хочу быть механиком, летающим на старых раздолбанных кораблях, — признался он. — И я хочу, чтобы вы мне помогли, доктор. Хорошо? Найдите мне новую работу… лучше соответствующую моему таланту. Работу по душе.
«Ты сделаешь это для меня, красавица?»
В четыре утра животные спали. Что было рационально, потому что в этом зоопарке были собраны исключительно синтетические организмы. Посетители не хотят платить за разглядывание мохнатых холмиков, некогда диких, а теперь дрыхнущих в каком-нибудь тенистом уголке. Им нужны впечатляющие, существующие в единственном экземпляре организмы, проделывающие захватывающие дух трюки, и проделывающие их днем. Но за высокий уровень метаболизма надо платить, поэтому эти существа и лежали теперь по своим клеткам и фотам, в стеклянных ящиках и персональных прудах, закрыв прекрасные глаза, пока их молодым разумам снилось… Кто знает, что им снилось?..
На какое-то время уединенность была здесь гарантирована, и она стала одной из веских причин, почему отчаянные люди согласились встретиться в этом публичном месте.
В тайном проникновении в зоопарк также было определенное ироничное удовольствие.
Но, возможно, самыми важными, во всяком случае, для Джо, были возможности, присущие этому уникальному месту.
Громкий мелодичный голос произнес:
— Стойте, мистер Кэрроуэй. Стойте, где стоите, сэр. А теперь, пожалуйста… поднимите руки и очень медленно повернитесь кругом…
Джо было уже за тридцать. Его большое, сильное и отлично тренированное тело было облачено в легкомысленные просторные белые брюки и новую серую рубашку. Лицо еще хранило мальчишеское очарование, а заметный шрам, наискосок пересекающий широкий лоб, и недельная щетина придавали его внешности, во всех прочих отношениях безупречной, необходимую брутальность. С поднятыми руками он выглядел скорее усталым, чем сдавшимся. Медленно поворачиваясь, он размеренно дышал, позволяя сразу нескольким видам излучения пронизывать его тело и кости.
— Я вижу три единицы оружия, — сообщил тот же голос, раздающийся непонятно откуда. — Пожалуйста, опустите их по одному на землю и подтолкните к фонтану. Будьте любезны, мистер Кэрроуэй.
После недавнего дождя площадь вокруг фонтана стала мокрой и скользкой. Джо бросил сперва автоматический пистолет эфиопского производства, затем два «глока». Всякий раз, когда он подталкивал ногой очередной пистолет, тот, крутясь, скользил по красным кирпичам и замирал на расстоянии вытянутой руки от фонтана — поразительный трюк, учитывая ситуацию и степень его усталости.
