любовь не связана с половым влечением. Нет, половое влечение в отношениях любящих друг друга мужчины и женщины, безусловно, присутствует, этосамо собой разумеется, но его надо отделять от любви и называть каким-то другим словом, чтобы не смешивать понятия. Чувство же, которое мужчинаиспытывает к своей избраннице, сродни любви матери к ребёнку, сына к родителям или настоящей, крепкой дружбе. Во всех случаях людей связываетдуховная близость и взаимная привязанность, близкие люди занимают значительное место в сознании друг друга. Почему эти чувства возникают междуродственниками, понятно. Но что происходит, когда мужчина из двух миллиардов женщин репродуктивного возраста вдруг выбирает одну-единственную иставит её выше всех остальных, при этом очевидным образом идеализируя? Жалкие рационалисты, вроде меня, могут свести весь этот таинственныйпроцесс к биохимической реакции, протекающей в мозге. Но именно как рационалист, я понимаю, что идеализировать можно далеко не каждую женщину!Значит, есть в Полине что-то, отличающее её от многих девушек, страстно желавших разделить со мной мои миллионы. Все эти обладательницывыдающихся женских прелестей, включая стервозную красавицу Вику, возбуждали во мне только страсть, но не любовь. А вот самая обычная на вид Полинавызвала чувство столь сильное, что оно заставляет меня переживать её отказ как трагедию. Потому, что Полина только на первый взгляд кажется обычной.А на самом деле она не такая, как остальные два миллиарда женщин, она особенная!
К несчастью, у самой Полины встречных светлых чувств я не вызываю. Да и чему тут удивляться? Надо только честно ответить себе на вопрос: какимона меня видит? Лощёным москвичом, хозяином завода и, фактически, всего Безымянного. В этом своём качестве я у островитян никаких других эмоций,кроме явного или скрытого опасения, вызвать не могу. И что я могу ей предложить? Стать женой миллионера средней руки? Убеждён, она не «купится» намои миллионы. Если бы думал иначе, сейчас не думал бы о ней вообще.
Однако Полина не знает, что я могу предложить ей гораздо больше, чем материальное благополучие ? себя, свою любовь, уважение и верность. Мояпроблема в том, что я не успел сделать ничего, или почти ничего, чтобы завоевать её внимание и вызвать к себе интерес. Много повидавший на своём векуАскольд Иванович утверждал, что любовь ? это общение. Любящие люди общаются и когда молчат, и когда они далеко друг от друга. Но я не смог занять всознании Полины такое место, чтобы она стала думать обо мне, мысленно общаться. Она ведь действительно ничего обо мне не знает, ни биографии, ниубеждений, ни увлечений. Мне так и не удалось сказать ничего умного в её присутствии. Хотя, помнится, ведь ставил перед собой такую задачу!
Во всяком случае, Полина поступила честно ? она не оставила мне надежды. Потому что надежда ? это самая коварная вещь на свете. Она делаетчеловека слабым. Пока вдали не светит обманный маячок надежды, человек силён, независим, уверен в себе. Он привычно переносит удары судьбы,поражения и неудачи не лишают его способности к сопротивлению.
Но вот появляется проблеск надежды на то, что он может изменить свою жизнь к лучшему. Не важно, надежды обоснованной или не очень, реальнойили призрачной. И этот до тех пор уверенный в своих силах человек вмиг перестаёт быть единственным хозяином своей судьбы, он становится зависимым, апотому слабым. Зависимым от обстоятельств, которые могут сложиться не в его пользу и не позволить ему достичь желаемой цели. Зависимым от другихлюдей, ведь теперь они своими действиями или решениями могут лишить его объекта вожделений. И человек начинает бояться любых неожиданностей изаискивать перед людьми, которых он, возможно, презирает. Он становится мнительным и подверженным страхам и фобиям.
Пока ни на что не надеешься, любое поражение не лишает тебя крепости духа, ведь в случае неудачи ничего не меняется ? просто остаёшься «присвоих». Казалось бы, что может изменить вдруг замаячивший впереди заманчивый мираж надежды? Однако теперь неудача в достижении целивоспринимается как потеря чего-то очень ценного и важного, что у тебя было (на самом деле не было!), а теперь его не стало. Кажется, что с крахомнадежды ты теряешь очень много, хотя на самом деле не теряешь ничего, кроме несбывшихся ожиданий.
Эта призрачная потеря, потеря надежды, ничтожная сама по себе, может парализовать волю, вызвать апатию и вогнать в депрессию. Онаобезоруживает и деморализует эффективнее целой своры врагов. Не сами поражения и неудачи делают нас слабыми и неспособными противостоять ударамсудьбы, а несбывшиеся надежды. Так что это хорошо, что Полина не оставила мне надежды.
…Вот так я уговаривал себя, понуро бредя по улице посёлка. Однако уговоры не помогали — перед глазами стояла Полина в тот момент, когда онаулыбнулась мне на прощание ласковой и чуть виноватой улыбкой.
Глава 13
Сквозь сон яуслышал стук в окно и звонкий голос, прокричавший что-то с улицы. За стеной, где спала Клавдия с детьми, зашевелились. Я оделся и вышел из комнаты.Оказалось, пришло давно обещанное судно с грузом для завода и посёлка, и Найдёнов с Акимычем созывали народ на разгрузку.
Клавдия выглядела бодрой, как будто её не подняли среди ночи. Увидев мою заспанную физиономию с набрякшими веками, она пожалела меня:
? Чего Вы поднялись? Спите пока. Вам скажут, когда мы закончим.
? Да я хотел бы помочь, ? не слишком твёрдым голосом промямлил я, ещё не уверенный в этом своём желании.
? Ну что Вы, ? искренне удивилась Клавдия, ? мы без Вас справимся. Мы привычные к такой работе, а Вы…
Она осеклась, вовремя сообразив, что упоминание о трудовых мозолях, полученных в столичных офисах, может меня обидеть.
Я вернулся в свою комнату, сел на кровать и задумался: «Неужели вот так и уеду с Острова? Ни с кем толком не попрощавшись, не оставив о себедоброй памяти? Не увидев напоследок Полину?!». На душе стало до того тоскливо, что я вскочил с кровати, подошёл к окну и стал всматриваться в ночнуютьму, стараясь увидеть хоть какое-то движение, свидетельствующее о присутствии людей. Но улица посёлка не освещалась, и мне не удалось рассмотретьничего, за исключением неясных силуэтов ближайших к дому деревьев.
Внутреннее напряжение не спадало. Я принялся расхаживать по комнате, но и это не помогло. Клавдия, конечно, дала хороший совет, да только былоне до сна. Вот лягу досыпать, а когда проснусь, прибежит какой-нибудь мальчишка и крикнет, чтобы скорее собирался, а то судно отходит. И я навсегдапокину Безымянный. Я и сам не понимал, какого прощания с Островом и его обитателями я желал, но свести всё к простому взмаху рукой с бортаотчалившего судна мне точно не хотелось.
В результате всех этих мыслей меня до такой степени потянуло на улицу, к людям, с которыми за прошедшие дни успел сродниться, проникнуться ихинтересами, что я испытал настоящее облегчение, когда решил, наконец, пожертвовать сном и присоединиться к остальным.
На улице ещё царила ночь. Небо было черным-черно, лишь в нескольких местах в просветах между тучами мигали несколько звёздочек. Моросящийдождь то прекращался, то снова начинал наполнять влагой лужи и разбухшую почву. Никогда не спящий местный ветер задувал порывами, бросая в лицокапли дождя. При особо сильных дуновениях он издавал пронзительный свист, как заправский Соловей-разбойник.
К тому времени, когда я подошёл к месту сбора на краю посёлка, все уже собрались, и народ тронулся вниз, к пристани. Я как раз успел пристроиться вхвост. Серые, еле различимые фигуры людей в бесформенных брезентовых плащах с капюшонами безмолвно двигались почти в кромешной темноте, сквозьпелену дождя, наперекор ветру. Но теперь я даже со спины узнавал островитян по очертаниям фигур и по походке.
Шли семьями, мужья вместе с жёнами и взрослыми детьми. Далеко впереди по плотной приземистой конституции и уверенному шагу я распозналНайдёнова. Он шёл, не оборачиваясь, уверенный в том, что остальные идут за ним. Директор твёрдо держал направление, казалось, он единственный видитв темноте очертания далёкой пристани.
Над всеми возвышался Валеев. Я сразу узнал его по прямой осанке. Плащ не мог скрыть сильную фигуру, вызывающую почтительное уважение улюбого мужчины. При ходьбе старшина слегка загребал ладонями, как будто шёл по раскачивающейся палубе и постоянно искал, за что бы ухватиться.
Отец Андрюха шёл размеренным шагом, враскачку, твёрдо впечатывая подошвы своих сапог во влажную почву. Его большой живот не способствуетрезвости передвижения, однако он старался не отставать от остальных.
Меж людей туда-сюда рыскал Тузик. Его хозяин, ради такого случая выпущенный Валеевым из своего временного заточения, бухал сапогами,разбрызгивая грязь. Откинутый, несмотря на дождик, капюшон, раздуваемый ветром, придавал Валеркиному виду некоторую лихость. Рядом с ним семенилаКлавдия, уцепившись обеими руками за локоть мужа. Ей было нелегко успевать за его размашистым шагом. Чуть позади шёл Коля, засунув руки в карманы истараясь подражать отцу.
Рядом с крупной женщиной по подпрыгивающей походке легко узнавался Фима. Женщина была рослой, с массивным «центром тяжести». Если бы онажила в палеолите, микеланджелы того времени ваяли бы с неё своих Венер. Невысокий, чернявый и носатый Фима, размахивая руками, прыгал возле женыгалчонком.
Большинство людей были мне незнакомы, но я всё-таки распознал и невозмутимого гармониста, и идущих рядышком, взявшись за руки, Наталью сВасилием, и тех мужчин, с которыми работал в котельной. Акимыч по своему обыкновению был незаметен, но можно не сомневаться, что он тоже где-то
