Ю. Прошин
Остров
Во время заурядной командировки на далёкий остров успешный московский предприниматель неожиданнооказался участником цивилизационного конфликта: индивидуалистические ценности ХХI-го столетия вступили в непримиримое противостояние сколлективистским мировоззрением, которое навсегда, казалось бы, ушло вместе с прошлым веком.
Глава1
? Вот придурок! И в пробке норовит подрезать. Да я же раздавлю тебя, как комара! Ты что, не видишь,
Мой водитель Толик кипел от праведного гнева. Я слегка наклонился вправо и посмотрел через его плечо: впереди нашего внедорожника ехаламашина, которую не часто встретишь в Москве ? «Ока». Она попыхивала в утреннем прохладном воздухе дымком выхлопных газов и этим напоминаладворняжку, весело помахивающую закрученным в колечко хвостиком. То ли за небольшие размеры, допускающие рискованные манёвры, а может, забесшабашный стиль вождения его владельцев, этот юркий автомобильчик наградили прозвищем «Бешеная табуретка». Так что угроза Толика раздавитьобидчика «как комара» нашим «Кукурузером» ? Тойотой Land Cruiser’ом ? не была лишь
Подчиняясь общему «рваному» ритму движения, мы уже не менее получаса ехали со скоростью, которая даже для велосипедиста считалась быпрогулочной. Под капотом, не в силах вырваться, томились без малого три сотни «лошадей». Время от времени, когда ситуация впереди позволяла чуть-чутьускориться, их негромкое «ржание» переходило в гул готового взорваться вулкана.
Да, развитие городского автомобильного транспорта явно зашло в тупик. Нивелируется главное преимущество автомобиля ? выигрыш времени. Дажесамые заядлые апологеты «железного друга» уже не оспаривают тот факт, что автомобиль как средство передвижения в условиях мегаполиса из двигателяпрогресса превратился в его тормоз.
До тех пор, пока умные головы не найдут какого-нибудь выхода из этого тупика, будем мучиться. А суть проблемы в том, что автомобиль используют непо назначению! Современным городским средним классом он воспринимается как престижное благо, показатель социального статуса, символ личногоблагополучия и успеха. И, лишь в последнюю очередь, в качестве транспортного средства. Философы называют это явление «товарным фетишизмом». Суть,насколько я помню, в абсолютно иррациональном, полурелигиозном чувстве мистического преклонения перед некой вещью. Ведь что такое автомобиль?Железная коробка на колёсах, призванная удовлетворить одну, не самую насущную, потребность человека — в быстром передвижении. А его зачастуюжелают так, как не желают женщину, обладание им становится навязчивой идеей, о нём мечтают, как конкистадоры мечтали об Эльдорадо, «крутой тачкой»гордятся и похваляются. А в результате днём в центре Москвы кажется, что город существует не для людей, а для машин. Главное препятствие движениюсоздают дома, поэтому логичным шагом было бы снести их, а освободившуюся площадь заасфальтировать.
Пока автомобиль не перестанет быть фетишем, вожделённой мечтой обывателя, строительство новых дорог не решит проблему ? при малейшемулучшении дорожной ситуации личный транспорт приобретут те, кто до того от покупки воздерживался, и всё вернётся «на круги своя».
Я считаю себя человеком рациональным. То есть, любую информацию воспринимаю критически и пропускаю её через фильтр здравого смысла. (Вовсяком случае, хочется думать, что это на самом деле так). А потому пора от критики перейти к самокритике. К своему «Кукурузеру» я испытываю не болеенежные чувства, чем к холодильнику или стиральной машине. Но если я так здорово всё понимаю, то чего тогда разъезжаю по городу на авто, а не наметро? Ведь на метро зачастую быстрее и — самое главное! — надёжнее. Актуальность последнего фактора воспринимается особенно остро в тот момент,когда попадаешь в многокилометровую и многочасовую пробку, а банки с широким горлышком для решения возникшей насущной проблемы под рукой вдругне оказывается. Так что же, выходит, и я — жертва всеобщего умопомешательства на автомобилях?
А чему тут удивляться? Так оно и есть. Ну не может совладелец крупной фирмы, босс для сотен сотрудников позволить себе приезжать на работу наметро! Офисный планктон перестанет уважать и бояться. Главное — бояться! Я не волен даже перенести офис из центра города на окраину — клиенты иделовые партнёры не поймут-с! Поэтому я при всей кажущейся свободе своих решений такой же невольник сложившихся стереотипов, чужого мнения ипредрассудков, как и последняя уборщица в офисе.
Вообще-то, проблемы автомобильного транспорта меня в данный момент занимают меньше всего. Меня мучает альтернатива: заехать попрощаться кмаме и позвонить Вике или, наоборот, встретиться с Викой и ограничиться звонком маме? Дело в том, что сегодня в ночь мы с моим деловым партнёромВадимом улетаем на Дальний Восток. До вылета остаётся не так уж много времени, и приходится выбирать.
— Так куда едем, Сергей Николаевич? — Толик заставляет меня принять решение:
— По обычному маршруту.
По обычному — значит, к Вике. В таком случае, надо ей позвонить ? не хочу, чтобы она встретила меня в халате и непричёсанной.
Можно, конечно, и не заезжать к Вике, но с какой стати устраивать ей выходной? Она мне дорого обходится, а любому инвестору известно, чтовложенные средства должны приносить отдачу.
Мы познакомились с ней в ночном клубе. Я сразу понял, что Вика из тех барышень, жизненная стратегия которых ограничивается поиском богатогоспонсора. Я дал ей всё, о чём она мечтала, и стараюсь оправдывать её ожидания, иначе мне её не удержать.
Вика на редкость красивая женщина, яркая блондинка. Однако не каждая блондинка способна произвести на меня впечатление. Не знаю, подтвердят лиучёные, что в генах каждого мужчины «забито» представление об образцовой красоте, но Вика идеально вписывается в мой шаблон совершенной женскойвнешности. У неё тонкое лицо с правильными чертами лица. Чёрные (что редко бывает у светловолосых женщин) брови начинаются прямо от переносицы икрутой дугой охватывают глазницы, про такие говорят: «брови вразлёт». Глаза из-под пушистых ресниц сияют перламутровым блеском, как у негритянки(особенно, когда она их слегка подрисует). Стройная фигура позволяет ей эффектно выглядеть и в облегающих джинсах, и в вечернем платье. Но что меняособенно привлекает, так это то, что она выше меня чуть ли не на голову — невысокие мужчины меня поймут. Если описать внешний облик Вики двумясловами, то это
Когда мы с ней появляемся в обществе, мужчины смотрят на Вику с нескрываемым восхищением, на меня же с завистью и удивлением ? как можеттакой невзрачный (чего там, признаю!) тип «выгуливать» этакую королеву?! Напротив, их жёны меня самым обидным образом просто не замечают, я для нихчеловек-невидимка. Впрочем, я тоже никогда не обращаю внимания на женщин, которые никогда не обратят внимания на меня. Однако моя спутницапроизводит на чужих жён сильное впечатление: они, не скрываясь, «одаривают» её полными ненависти взглядами и прижимаются к своим мужьям,судорожно хватая их пoд руку.
При этом Вика никогда не станет моей женой. Хорошо, что она об этом не знает. Друг моего отца, носивший редкое имя Аскольд и заурядное отчествоИванович, всю жизнь имел дело с железками, но по складу ума был философом. Время от времени, чаще всего при распитии спиртных напитков, АскольдИванович выдавал афоризмы, закусывая их селёдкой и занюхивая чёрным хлебом. Так вот, он, много поживший на свете, поучал меня: если женщина нежадная и не злая, это уже хорошо. Вика, к моему глубокому и искреннему сожалению, не только обладает обоими этими недостатками, но может служитьобразцом для желающих изучить эти стороны человеческой натуры. Ей в полной мере присуще непременное свойство характера высокомерных красавиц,уверенных в своей исключительности и превосходстве над окружающими, — стервозность. Капризы для неё не редкое проявление женской слабости ихитрости, а обычный стиль поведения, способ, которым она добивается желаемого. Она постоянно требует подтверждений своей исключительности, и, еслине получает их, у неё портится настроение и она устраивает скандалы. Спорить с ней бесполезно — как и большинство наших «сестёр по разуму», всостоянии эмоционального возбуждения она не воспринимает логические аргументы, а соревноваться с Викой в силе голосовых связок и искусствепридумывания оскорбительных эпитетов мне не под силу.
Мне кажется, люди, подобные Вике, глубоко несчастны, поскольку постоянно испытывают то чувство, которое всегда считалось одной из самыхстрашных пыток — жажду. Имеется в виду, конечно, не физиологическое чувство, а неуёмное желание денег и материальных благ. И драматизм ситуации втом, что жажда эта ненасытная, её невозможно утолить полностью, окончательно, раз и навсегда. Я для Вики — родник, из которого поступает живительнаядля неё «влага». Её «голубая мечта» ? забеременеть. Но я очень хорошо понимаю, чем это для меня обернётся. Как только она получит надо мной власть,рычаг влияния в лице ребёнка, она перестанет во мне нуждаться. Закончится всё это неизбежным разводом и дележом имущества, я враз из миллионерасделаюсь полумиллионером. Но главное даже не в материальных потерях, а в том, что я потеряю право воспитывать собственного ребёнка, ежедневнообщаться с ним, наблюдать за его взрослением, влиять на его характер, формировать его жизненные принципы. Возникает вопрос: я этого хочу? Его можнои не задавать — ответ очевиден.
Ну вот, и приехали, наконец. На въезде в огороженную придомовую территорию мается в будке знакомый долговязый охранник. Он уверяет, что винтересующую меня квартиру никакие мужчины не заходили. Дал ему на пиво ? пусть и дальше смотрит за моим «имуществом». То ли она мне
