Наиболее естественно вели себя дети ? суматоха и несмолкающий шум толпы куда ближе детскому мироощущению, чем чинная атмосфера школьныхуроков и постоянный домашний родительский контроль. Дети откровенно радовались смене обстановки и ожидавшим их впереди приключениям.
Регистрация пассажиров на наш рейс ещё не началась, и мы решили скоротать время в ресторанчике. Он призывно, но, впрочем, без особого успеха,манил полумраком и тихой музыкой маявшихся от скучного ожидания пассажиров. Я заказал себе рюмку коньяка, Вадим «Кока-колу». Толик выбралминералку — ему ещё ехать назад, в город. Коньяк оказался просто «упоительный», свою цену он стоил.
? Так что мы будем делать с заводом?
Вопрос Вадима был мне понятен. Некоторое время назад мы завладели родственной фирмой на Дальнем Востоке, а вместе с ней прихватили ирыбоперерабатывающий завод на одном из островов. (В разговорах в офисе говорили просто «Остров», опуская название, тем более, что и звался онБезымянным). Очень быстро выяснилось, что завод приносит одни убытки. Встал вопрос: что с ним делать? Мы решили съездить на место, оценитьситуацию, а потом принять решение. Можно было, конечно, послать какого-нибудь менеджера по продажам, но довод Вадима: «Давай поедем сами! Когдаещё увидим Дальний Восток?» меня убедил. И вот теперь мы ожидали начала регистрации на рейс.
— Вкладывать деньги в модернизацию, в любом случае, бесперспективно. Надо попытаться продать, пусть и по дешёвке, а если всё окажется настолькоплохо, что никто не купит, просто закроем завод.
Ответ мой был очевиден, Вадим знал его и без меня, но, должно быть, хотел проверить всё ещё раз.
И тут неожиданно подал голос Толик:
— А Остров тоже закроете?
Мы, как по команде, уставились на Толика круглыми от удивления глазами. Было такое ощущение, что заговорила рыба в аквариуме, — до сих порТолик никогда не задавал вопросов, выходящих за пределы его водительских обязанностей. Да и по природе он из молчунов.
— Мы не обязаны об этом думать. — Вадим произносил слова с явной неохотой, пересиливая себя. Так отвечают докучливому и некомпетентномусобеседнику. — Мы бизнесмены, а не политики. Пусть государство решает, нужен ему Остров, или его лучше продать вместе с рыбозаводоминостранцам.
— Лучше для кого?
Я первый раз за время нашего знакомства посмотрел на Толика изучающе. Ничего особенного ? сумрачная, как ноябрьский день, физиономия и такиеже глаза, не выражающие ничего, кроме угрюмого упорства.
— Как для кого? Для всех! ? Вадим начал повышать голос. ? Если актив не приносит прибыль, от него следует избавиться, желательно, с выгодой длясебя.
— С выгодой для себя всё понятно. А как быть с общественной выгодой?
Вопросы, которые продолжала задавать «рыба», стали меня раздражать. Что он понимает в бизнесе?! Придётся объяснить ему азы экономическойтеории. Я решил вмешаться, тем более, что Вадим уже был готов потерять контроль над собой.
— Повышая экономическую эффективность производства товаров, предприниматель преследует не только свой собственный интерес, но и служитобществу. — Фраза прозвучала так, словно я зачитал цитату из учебника. — Завод на Острове работает неэффективно, тем самым он отвлекает на себяресурсы, которые в другом месте обеспечили бы бoльшую отдачу. Закрывая убыточное производство, мы не уменьшаем, а увеличиваем богатствообщества.
— А люди?
— Люди — это те же самые общественные ресурсы. На Острове они используются неэффективно. Поэтому их надо переобучить и направить туда, где отних будет больше пользы. Это, между прочим, в их же собственных интересах! Для жителей их забытый властями остров на краю света, спрятанный где-тоза горизонтом, не намного лучше тюрьмы. При царях в тех местах была каторга, а теперь там люди должны жить?! Они будут только рады освободиться,наконец, от своей кабалы и переехать на материк, поближе к благам цивилизации.
На этот раз Толик промолчал, только отпил из стакана свою минералку. Я побоялся, что он опять попытается ввязать нас в дискуссию, и послал егопосмотреть, что изменилось на информационном табло.
Едва дождавшись его ухода, Вадим воскликнул:
— Да кто он такой, этот Толик?!
Было заметно, что внутри он весь «кипит».
— Кажется, из бывших военных.
— Как он смеет лезть не в своё дело? Он же просто человек-функция. От него требуется крутить баранку, получать за это зарплату, а не рассуждать опроблемах, в которых он ничего не смыслит. Решать что выгодно, а что нет должны люди поумнее его. Меня бесит, когда такие начинают умничать.
Я попытался успокоить Вадима:
? У нас же демократия, он имеет право высказывать свои мысли.
Но Вадим явно не хотел успокаиваться, мой примирительный тон на него не подействовал. По его реакции я видел, что Толик своими вопросами заделего за живое, затронул очень важную, принципиальную для него тему, исключающую компромиссное решение.
? Не путай демократию и свободу. Я уж не говорю про субординацию. Когда вернёмся, тебе надо от него избавиться ? нам ни к чему революционер зарулём.
? Ты хочешь заставить его держать рот на замке. А если он этого не хочет?
? Инохотец нам в фирме тоже не нужен.
Мы с Толиком до сих пор прекрасно ладили, однако конфликтовать с Вадимом по такому незначительному поводу было глупо, поэтому я ответил:
? Хорошо, я подумаю. Но не понимаю, что тебя так возмутило, почему ты так «завёлся»?
? Я «завёлся», потому что заурядный водила не имеет права судить о том, чего он не может понимать в силу ограниченности своего интеллекта!Нравится это кому-то или нет, но история доказала непреложный факт: человечество делится на две неравные части ? интеллектуальную элиту и серуюмассу. Это общеизвестно, просто в современном политкорректном обществе не принято об этом говорить. В прошлые эпохи элита называлась по-разному ?рабовладельцы, феодалы, капиталисты, но это всегда были аристократы, люди, возвысившиеся над средним уровнем благодаря своему уму, способностям,силе духа, наконец. Эти качества накапливались в генах многих поколений их элитарных предков, и они получали их по наследству, по праву рождения. Апротивостоящая им тёмная сила называлась смердами, чернью, пролетариатом, рабочим классом. Названия разные, а суть одна ? быдлообразная сераямасса. Ты знаешь, откуда произошло слово «смердить»? От смердов!
У Вадима в этот момент был странный взгляд, направленный не вовне, а вовнутрь, в себя. Я понял, что и адресована его речь не мне, он спорил с кем-то, незримо здесь присутствующим.
