Ситуация на заводе, прежде всего, финансовая, нам была известна. Найдёнов перед нами не заискивал ? по всему было видно, что этого он делать неумеет. Основной его аргумент сводился к тому, что, купив завод, мы тем самым приняли на себя определённые социальные обязательства передработниками. Если завод окончательно встанет, на хозяйственном освоении Безымянного можно будет ставить крест, а в этом случае люди здесь жить несмогут. Закрытие завода станет тяжёлым ударом по местным жителям, поломает многие судьбы. Найдёнов уверял, что при относительно небольшихинвестициях можно выйти на положительную рентабельность, но подтвердить свою уверенность расчётами не смог ? на заводе не было грамотногоэкономиста. Мы с Вадимом терпеливо дослушали директора и попросили показать нам цеха.
В цехах мы не увидели ничего такого, что могло бы изменить тот настрой, с которым мы сюда ехали. Технологии были устаревшими, вопрос о системеконтроля качества удивил директора: «Гарантия качества — наша совесть!». Оборудование находилось в состоянии, про которое говорят: «Дешевлевыбросить, чем отремонтировать». Латаные-перелатаные котлы, трубы, покрытые рваной тепловой изоляцией, подкапывающие задвижки, допотопнаямеханизация производили гнетущее впечатление. Было очевидно, что на протяжении последних десятилетий оборудование нещадно эксплуатировали,выжимая из него последнее, не вкладывая при этом ни рубля.
На заводе господствовал ручной труд. Пол был мокрым и блестел от рыбьей чешуи, при желании по нему можно было скользить, как по льду. Мужчины врезиновых фартуках чистили рыбу на разделочных столах, вспарывали ей брюхо, зачищали и промывали внутреннюю полость. Женщины в разноцветныххалатах и фартуках резали рыбу на куски и упаковывали продукцию. Нижняя часть лица у всех рабочих была закрыта марлевой повязкой, словно на островесвирепствовала эпидемия гриппа, а волосы были убраны под прозрачную полиэтиленовую шапочку, такие надевают женщины, когда не хотят мочитьволосы, принимая душ. И повязки, и шапочки сияли чистотой. Из этого подозрительного ? на общем фоне ? обстоятельства Вадим сделал самый логичныйвывод:
— Готов на что угодно поспорить, что эти повязки и шапочки рабочим только к нашему приезду выдали.
Конечно, он был прав: традиция переодевать рабочих в новую спецодежду перед приездом начальства переживёт ещё не одну смену власти в нашейстране.
Люди работали молча, ловко орудуя ножами, раз за разом совершая отработанные движения. Я уже замечал раньше, что многочасовое выполнениеоднообразных операций, не предполагающих принятия решений, но требующих внимания и сосредоточенности, подавляет эмоции и затормаживаетмыслительные процессы. Вот и теперь поверх марлевых повязок я встречал только пустые, ничего не выражающие взгляды. В глазах работников неотражалось никаких эмоций, переживаний, раздумий — в общем, ни одной мысли. Люди машинально делали свою привычную работу, которая не требовалаумственных усилий, но и не позволяла им отвлекаться от их деятельности. Они никак не отреагировали на появление в цехе незнакомых людей, тольконесколько пар глаз равнодушно скользнули по нашим лицам.
Неожиданно одна работница обратилась ко мне:
— Закрывать нас будете?
Взгляды ближайших работниц вдруг стали осмысленными, они с явным интересом ожидали моего ответа. Глаза женщин над марлевыми повязкамивнимательно смотрели на меня, в глубине их таилось напряжённое ожидание. Я не смог заставить себя сказать правду:
— Почему закрывать? Мы хотим вас модернизировать.
— Нас до этого уже приватизировали, реформировали, оптимизировали, сливали, а потом снова «разливали». А теперь, значит, вы нас модернизироватьбудете?
Женщина казалась столь бесхитростной, что мне стало неловко за свою ложь. Я промычал в ответ что-то, чего и сам не понял, кисло улыбнулся ипоспешил отойти в сторону.
? Не переживай, после модернизации ещё инновация будет, ? послышалось за спиной, и работницы засмеялись.
Делать на заводе нам больше было нечего. Собственно говоря, мы достигли цели поездки ? увидели и оценили то, для чего сюда ехали. Другое дело,стоило ли ради этого проделывать столь мучительный путь...
Найдёнов порывался проводить нас до вертолёта, но мы отказались. Я мог бы сказать, что, прощаясь, он выглядел ещё более хмурым, чем при встрече,но больше было просто некуда.
? Зоопарк! Кунсткамера! Совок во всей своей красе, ? по пути к вертолёту Вадим не мог сдержать эмоций. ? Ты видел, у директора в кабинете до сихпор висит портрет Ленина? Готов поспорить, что эти туземцы седьмого ноября продолжают выходить на демонстрации. Представь себе: «Здравствуйте,товарищи безымянцы! — Здрав-жел-тов-ди-рек-тор! — Поздравляю вас с годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции! Ура, товарищи!».Ну, не сумасшедший ли дом?
Я засмеялся: изображено было всё очень похоже.
— Они застряли в двадцатом веке и никак из него не выберутся. — Вадим даже не обратил внимания на мою реакцию. — А весь мир уже давно живёт вдвадцать первом! Ты директорскую секретаршу видел? Как там её, Офигеновна? Офанареловна?
— Вера Афиногеновна.
Вряд ли Вадим расслышал мой ответ, до такой степени он был сосредоточен на своих мыслях. Он говорил с видом человека, абсолютно убеждённого всвоей правоте и не допускающего, что могут существовать другие точки зрения.
? Экономическая эффективность ? вот главный критерий. А она и не ночевала на этом заводе. То, что неэффективно с экономической точки зрения,само подписывает себе приговор. Оно обречено на уничтожение. Это не мы им вынесли приговор — они сами его себе вынесли.
? Но рабочие не виноваты в том, что они стали неэффективными. Даже директор здесь не при чём. Виновных надо искать среди тех, кто довёл завод доручки.
? Какая разница, кто виноват! В любом случае местная популяция совков обречена. Обречена на вымирание. И по той же причине, по которой вымерлидинозавры, ? в силу своей неспособности к переменам. Экономическая реальность изменилась, страна стала совсем другой, весь мир ушёл далеко вперёд, аони всё твердят о каких-то социальных обязательствах. Они ещё бы про социальную справедливость вспомнили! Социальная справедливость заключается втом, что слабые должны уступить дорогу сильным.
? Ты слишком категоричен. Может, следует дать им шанс?
? Дать шанс им, значит, лишить шанса себя! Эти люди тянут нас назад, они тормозят прогресс. Страна не может двигаться вперёд, пока в ней живутподобные… ? Вадим запнулся, подбирая точное слово, ? аборигены.
Это «аборигены» прозвучало у него так, словно он, белый человек в пробковом шлеме, рассуждал о нравах племени каннибалов мумбо-юмбо.
? Нет, я, конечно, не призываю к их насильственному устранению, ? продолжил Вадим. ? Но пока эти динозавры не вымрут, пока им на смену непридёт поколение рациональных прагматиков, мы так и будем прозябать на задворках цивилизованного мира.
Не знаю, что еще хотел сказать Вадим, но он был вынужден прерваться, так как из здания заводской котельной выбежала здоровенная лохматаядворняга, чёрная с рыжими подпалинами, и принялась нас облаивать. «От такой, пожалуй, не отмахаешься», ? оценил я ситуацию.
Вслед за псом показался и хозяин, мужик в телогрейке. Он был явно «в хорошем настроении». «Местный алик», ? догадался я. На его лице сквозьмногодневную щетину проступала сеть мелких кровеносных сосудиков, из-за чего всё оно было красного цвета. Даже, если бы от него не исходило густогосивушного «аромата», только по лицу можно было безошибочно отнести его к весьма распространённому, к сожалению, в нашем народе племени «аликов»? так Аскольд Иванович, сам уважавший это дело, называл алкоголиков. На семейных застольях он всякий раз считал своим долгом предостеречь меня:«Смотри, Серёнька, никогда не пей эту гадость», после чего, морщась, как мне тогда казалось, от отвращения, опрокидывал в себя очередную рюмку.
