В глазах Вадима читалось явное раздражение, но я не слишком огорчился случившемуся: в Москве меня ждала рутина, поэтому возможность набратьсяновых впечатлений скорее радовала. В голове ни с того, ни с сего даже всплыла фраза из детских книг: «Вперёд, к приключениям!». Интересно, до приездана Остров я не замечал у себя авантюрных наклонностей.
Глава 4
Остановившись в началеединственной улицы посёлка, Найдёнов с Акимычем стали обсуждать, куда нас поселить. Директор извинился, что не может нас принять у себя: он живётвместе с дочерью и её семьёй, и у него просто нет места.
? Может, к Клавдии? ? Предложил Акимыч. ? Валерка пьёт вторую неделю, ночует в котельной, поэтому одна комната свободна.
? Да, это лучше всего, ? после некоторого раздумья согласился Найдёнов. ? Тем более, что у Клавдии трое детей и лишние деньги ей не помешают.Вы не откажетесь заплатить немного за постой?
Мы, конечно, пообещали не обидеть.
Подъехали к одному из домов. Директор на минуту зашёл внутрь, потом позвал нас. В хозяйке по глазам и голосу я узнал ту женщину, которая задавалавопросы на заводе. У неё оказалось круглое простое лицо (если нанести полкило косметики, из Клавдии получится вылитая Клаудия Шиффер), русыеволосы, в глазах сквозило озорство ? сразу было видно, что у неё лёгкий характер. Такие люди располагают к себе, и мы быстро освоились.
Найдёнов и Акимыч ушли, но обещали вернуться к ужину.
На кухне закипела работа. Клавдия разожгла сразу две керосинки. Скоро в кастрюле, водружённой на одну из них, что-то забулькало, а на огромнойчугунной сковороде зашипело масло. Клавдия просто летала по кухне и, казалось, делала одновременно несколько дел — чистила рыбу, шинковала овощи,мимоходом переворачивая что-то на сковородке и успевая заглянуть под крышку кастрюли. Кухонные обязанности не были ей в тягость, она выполняла их судовольствием, с улыбкой на лице. Должно быть, так же легко, на подъёме, без надрыва и муки она делала любую работу.
— Вы можете занять комнату мужа, — приветливо обратилась она ко мне.
— Мы его сегодня видели возле котельной. Его Валерий зовут?
Клавдия сразу как-то посуровела, поджалась и опустила глаза. Она отвернулась, сделав вид, что занялась кухонными делами. После некоторогомолчания, не глядя на меня, ответила:
? Да.
По её реакции стало понятно, что спрашивать о муже не стоило ? для неё это больная тема. Клавдия, в свою очередь, почувствовала, что скрыватьуже нечего, и принялась горячо оправдывать мужа:
? Он не всегда такой был. Выпивал, конечно, и раньше, но запои не устраивал. Да и когда было устраивать, если всё время работал? При колхозеВалера был на хорошем счету, ходил в передовиках, получал премии и грамоты. Мы с ним, когда молодые были, каждый год отдыхали по профсоюзнымпутёвкам, один раз даже до Карпат доехали. ? Тут она на несколько секунд замолчала, справляясь с подступившими воспоминаниями. ? Он оченьработящий, руки у него золотые, все сварные швы на Острове — его. Весь посёлок моего Валеру уважал. — И совсем уж неожиданно закончила: ? Собакиего очень любят.
После этих слов Клавдия смутилась и слегка покраснела. Чтобы снять напряжение, я спросил:
— А что с ним случилось?
— Вы не знаете, что случилось? Мы хоть и на острове живём, а проблемы общие со всей страной. Колхоз развалился, или его развалили, я не знаю.Своей рыбы не стало, а чужую дают на кабальных условиях, по принципу — не хочешь, не бери. Завод то работает, то стоит. Да и когда работает, деньгинеизвестно, куда уходят, а нам платят гроши. Сейчас немного получше стало, а раньше совсем было не на что жить. Валерка здоровый мужик, и то семьюобеспечить не мог. А он не такой человек, чтобы легко к этому относиться, переживал по-страшному. Вот и пристрастился... Ну ладно, вы пока отдыхайте, яскоро приготовлю ужин.
В доме главной достопримечательностью интерьера высился огромный зеркальный шкаф тёмно-рыжего цвета, трёхстворчатый, с большимивыдвижными ящиками внизу. Когда-то у нас был такой же, и я знал, что за одной из створок находятся другие выдвижные ящики, помельче. Такие«многоуважаемые шкафы» выпускались после войны. Остальная мебель была помоложе ? стенка, диваны, книжные полки, кресла, письменный стол. Застеклом серванта блестела хрустальная посуда всех видов, одну из его полок занимал расписанный весёлыми цветочками чайный сервиз. Стены всехкомнат, даже кухни, были завешаны коврами, пол застелен «дорожками», а в самой большой комнате ? паласом. Вся обстановка в доме представляла собой«следы былой роскоши» ? когда-то зажиточной, но теперь бедноватой жизни семьи.
Но больше всего меня поразило то, что дом освещался керосиновыми лампами. Сейчас такие не сразу сыщешь в самой глухой деревне. Оказалось, уместной власти нет денег, чтобы закупить топливо для дизельной электростанции. Завод сам в долгах и не может за свой счёт освещать посёлок, поэтому вдома Острова уже много лет электричество не подаётся. Старый ламповый телевизор «Горизонт», занимавший угол самой большой комнаты, включался нечаще нескольких раз в год, по праздникам. Было трудно поверить, что островитяне столько лет обходятся без телевидения, Интернета и дажехолодильника. Правильно их назвал Вадим ? аборигены.
Две девочки-близняшки лет двенадцати делали уроки. По их любопытным взглядам было заметно, что учебники занимали их гораздо меньше, чем дванезнакомых дяденьки ? им не часто приходилось видеть незнакомцев. Мальчик, старше на несколько лет, представился Колей.
Подбор книг на книжных полках оказался необычным. Добрая их часть была посвящена физике, некоторые знакомые названия вызвали приятныевоспоминания. Дело в том, что своим истинным призванием я считаю именно физику, а не бизнес. Эта наука увлекла меня с детства, она захватила моёсознание, книги по теории относительности я читал с не меньшим интересом, чем «Три мушкетёра». Проблемы, куда пойти учиться, передо мной не стояло, явидел себя только физиком-теоретиком.
Но к середине девяностых стало ясно, что жизнь переиначила старое стихотворение, и физики «нынче в загоне», а «в почёте» оказались экономисты.Престиж этой профессии вознёсся до небес, к тому времени средний обыватель окончательно уверовал, что именно экономисты, а не учёные, инженеры ирабочие являются главными создателями материальных благ. Образовался целый клан «выдающихся» экономистов. Они, переполняемые чувствомсобственного интеллектуального превосходства, вещали по всем каналам телевидения. И вот тут я встал перед необходимостью сделать выбор. Моя душарвалась в мир физических абстракций, тонких экспериментов, фундаментальных уравнений. А жизнь упорно «приземляла» порывы, предлагая массусоблазнов, доступ к которым открывали деньги. И я не устоял, пошёл в «почётную» профессию.
Мне теперь кажется, что вследствие сделанного тогда выбора общество потеряло если не выдающегося, то хотя бы просто хорошего, увлечённогопрофессией учёного-физика, а приобрело заурядного бизнесмена, каких пруд пруди. Скорей всего, моё место в науке осталось вакантным — хорошие физикиштучный продукт! — а вот на моё место в бизнесе легко можно подобрать целую толпу таких же, как и я, «экономистов», с образованием и без оного.
Книги оказались Колины. Было необычно встретить здесь, на «краю Ойкумены», мальчишку, столь увлечённого наукой. Больше всего его, как и менякогда-то, интересовала теория относительности. Я захотел его проверить и предложил ему изложить эту теорию за пять минут. Дело в том, что любую,самую сложную и заумную идею можно изложить за пять минут, не выходя при этом за пределы знаний, даваемых школьным учебником. Но для этого надоочень глубоко понимать суть теории или идеи.
Коля принял вызов и с азартом юности, захлёбываясь словами, но при этом не теряя логической нити, представил мне свою интерпретацию специальнойтеории относительности. Он почти уложился в пять минут. Я был поражён: такого оригинального объяснения мне ещё не встречалось.
— Куда ты хочешь поступать учиться после школы? — Задал я вопрос.
— В рыбопромышленный колледж.
— Почему же не на физфак?
Лицо у мальчика сразу стало кислым, но всё-таки он ответил.
