- Я оскорбил его мать, - сказал граф просто, и замолчал, не заметив, что вогнал спутницу в состояние немого шока, - Он начал высмеивать меня, - рассказывал Роман, выдержав лёгкую паузу, - Вы только не обижайтесь, но итанийцы отличаются специфическим юмором. Вы же понимаете?
- Думаю, понимаю, - неожиданно легко улыбнулась Алиссинди.
- Язык у меня обычно скованно работает, а тут оказался быстрее ума. Рядом с ним порой сам себя не узнаю, становлюсь совершенно на себя не похожим.
Алексис чуть воздухом не подавился, он мог сказать Артани ди Валю и гораздо больше. Однако слушать о себе с чужой подачи было занимательно.
- Как бы мы не грызлись, Сорра никогда не оскорблял памяти моих родителей. Родители - святое. А меня занесло и понесло по одной линейке. В общем, всё по-дурацки вышло. Мы сцепились на глазах у всей Академии. Нас разняли. Я думал, отчислят, но директор сделал нас напарниками. Для меня и Алексиса такое соседство - хуже смерти. Он меня ненавидит.
- А ты? - это "ты" вырвалось у Алексиса против воли, но тут он ничего не мог поделать. Версия, изложенная ди Валем, внесла полную сумятицу и разлад.
Артани осознаёт? Он сожалеет?
- Я? – Роман, погружённый в воспоминания, не заметил перехода. А быть может, заметил, но рядом с Алиссинди все обретало естественность, - Не знаю. Он поставил самоцелью отравить мне жизнь, и у него хорошо получается. Бывают моменты просветления. Временами он нормальный парень, и думаю, мы могли бы поладить - он может расположить к себе людей; но меня подобными талантами бог не наградил. Порой я завидую его способностям. Он удивительный...
В голосе Романа проскользнуло нечто такое, что Алексису сделалось худо. В прямом смысле голова кругом пошла. Захотелось расстегнуть ворот и подышать немного, чтобы опомниться.
- Он гений! – Роман, сам того не осознавая, методично продолжал выбивать почву из-под ног Алексиса, - Пропускает занятия в Академии, шляется по дев... Извини.
Роман, спохватившись, покраснел, и внезапно Алексис с восторгом понял, что они общаются на "ты".
- В общем, занимается непонятно чем. Но он сдал экзамены с лучшими результатами среди студиозов. Как бы он не бесил, сложно им не восхищаться. Плохого я выбрал кумира... - Роман хохотнул. Знал бы он, какую реакцию спровоцировало откровение. Сорру ровно кипятком ожгло изнутри, залихорадило.
Рехнуться можно.
- Хотел бы я, чтобы всё было по-другому. Чтобы мы могли дружить. Но, увы... - Роман удивлённо смолк, осознав, что ладошка Алиссинди с силой вцепилась в его запястье.
- Почему? - воскликнула девушка прерывисто, - Почему ты не можешь сказать всё это ему? Поговори с ним. Скажи, как есть. Не съест он тебя, в конце концов. А что, если он тоже сожалеет?
Роман моргнул, растерявшись от столь пылкой реакции, в очередной раз поразившись, как легко и запросто он рассказывает о себе абсолютно незнакомому человеку. И благодарно улыбнулся.
Алиссинди отнеслась к его истории с таким участием. Внезапно Роман понял, что, оказывается, ему давно хотелось поделиться, излить наболевшее. Он рассказал, и на душе полегчало - тяжёлый камень свалился. А между ним и призраком Алексиса неожиданно забрезжила тонкая ниточка надежды, называемая Алиссинди. Роман тряхнул головой, прогоняя наваждение. На дне серых распахнутых глаз он вновь уловил смутный отблеск итанийца, но мысль о нём не вызывала привычного негатива. Действительно, полегчало. Высказав обиды, горечь ушла.
- Невозможно, - улыбнулся Роман грустно, - Сорра меня терпеть не может, а я не могу не отвечать на провокации. Попытаюсь, и он окончательно меня изведёт, поднимет на смех. Пусть всё остаётся, как есть, но... Спасибо.
- Роман неожиданно накрыл руку девушки своей ладонью, выражая благодарность:
- Спасибо, Алиссинди. За то, что выслушала... и за то, что ты... Ну, вот так...
Он запнулся, подбирая слова и, не сумев подобрать, трогательно улыбнулся, заставив Алексиса проникнуться сочувствием и почти симпатией. Граф действительно не лгал о нападающем на него косноязычии. Задачка сошлась с ответом. Щёлкнув, встал на место недостающий пазл. Реакции надменного Артани, отвергающие презрительные взгляды и игнорирование, приобретали иной смысл, противоположный оттенок.
Граф не игнорировал... - потянуло заржать в голос, - Граф «тупил»! А Сорра старательно накручивал себя, придумывая чужие козни на пустом месте. Глупый королёк. Вот только из них двоих Сорра себя ощущал куда большим дураком. Насколько далеко способно завести неведение и слепота, обычное человеческое непонимание.
- Тебе спасибо, - ответил он и беззастенчиво положил на запястье Романа вторую руку, накрывая сверху, – Ты сегодня спас мне жизнь.
Артани не представлял двойного смысла, вложенного Соррой в собственные слова. Роман действительно спас ему жизнь, за один час переменив столь многое. Верно говорят: недопонимание - следствие заблуждений. Им давно стоило пооткровенничать, пусть с его стороны происходящее и не было честным.
- Для меня любая возможность хоть как-то отблагодарить...
- Ты опять? - Роман насупился, и Алексис искренне рассмеялся, осознав, насколько забавным он воспринимается. В груди рождался океан растроганной сентиментальности.
«Артани, я тебя понимаю с полуслова... - с запоздалым восторгом осознал Алексис, - Угадаю теперь, как облупленного, чёртов придурок! Как же ты подставился... Теперь весь мой, со всеми потрохами. Открыт, как на ладони. Королёк...»
Последняя мысль была заполнена тихой нежностью. Алиссин ни с кем не собирался делиться полученным знанием. Всё, что было сказано Артани, принадлежит лишь ему, останется меж ними двумя.
- Роман, разве можно человека упрекать в том, что он пытается сказать спасибо? - они улыбались одновременно, - Но всё же, на твоем месте я бы не сдавалась и поговорила с этим твоим Алексисом. Может случиться чудо. Не попробуешь - не узнаешь, - прибавил Сорра загадочно.
Роман отчаянно замотал головой:
- Он правда людоед, Алиссинди-и-и, - заныл он, начиная канючить с видом умирающего, параллельно выстукивая зубами, не подозревая, что «людоед» на грани схватить замерзающее чудо в охапку и понести, подбрасывая вверх.
Людоед, значит? Хотелось смеяться, петь, танцевать, приговаривая, что да, он очень страшный людоед, питающийся маленькими дерзкими корольками. Алиса считала ди Валя милым? Сколь многое она не видела...
- Ты не представляешь, что предлагаешь. Давай не будем о нём? – предложил граф с воспрянувшей надеждой и, моментально оживившись деловитостью, сложил ладони в жесте мольбы, состроив уморительную моську.
Сорре пришлось сцепить руки, невольно тянущиеся затискать:
- Уговорил.
Алексис улыбался, склонив голову набок. Наблюдая чужое сумасбродство с видом снисходительного взрослого, прикрывшего глаза на шалости детей. Потому что если бы открыл их - утопил Артани лучами любви, раскрошившей и сбросившей неестественную маску ненависти.
