Барон злобствовал. Худощавый, с впалыми щеками, серьёзный Тарен страдал разве что интеллектом. Он ничуть не походил на крысу, и прочие дурные клички, в которых нередко упражнялась компашка, желая растормошить «хитроумного злодея», создающего планы, но никогда не принимающего в них участия. Тарен обладал блестящей способностью организатора. Виконт умел придумывать увлекательные мероприятия, праздники, свести вместе и напоить огромную компанию. При этом сам не пил, предпочитая больше слушать, нежели говорить. Не предпочти «предатель» царство Морфея, веселье могло пройти куда продуктивнее. Впрочем, и без него итанийцы развлекались, как могли.
Отъезд Алисы, а затем приход принца поставил точку. Точку для них, а для самого ди Эрро в жизни открывалась новая страница, и пора её перелистнуть и вернуться к принцу.
<i>«Идиот ди Валь. Полный придурок».</i>
Алексис, продолжая накручивать себя, прошёл мимо родной Академии. Роман считал, что Сорра обходит правила, но ошибался. Попасть в Академию после одиннадцати принц не мог. Ворота не просто закрывались – вокруг Академии возводился полноценный магический барьер. Сорра БЫЛ в Академии, но находился у друзей, где, к сожалению, не мог заночевать. Нередко он возвращался далеко за полночь, развлекаясь изумлением и осуждением на лице Артани, верящего, что итаниец водит дружбу с самим дьяволом, не иначе.
Ошибался он не сильно. С дьяволом Сорра действительно в некоторой мере дружил, и звали дьявола Сильванир дан Рогоза – директор Академии. Правда, в общении принц предпочитал Горимуса – вот где было разгуляться. Страсть почтенного мэтра к азартным играм не знала границ. Он немедленно заинтересовался новым способом игры в карты, а принц ди Эрро, в силу положения знающий о преподавателях больше, чем полагалось, оказался знатным змием искусителем.
Сорра и сам не мог объяснить, что привлекло внимание. Возможно, вылетевший из под ног кот, метнувшийся в направлении ворот. Взгляд зацепился непроизвольно, и словно неведомая сила заставила итанийца вернуться назад, сделав крюк от намеченного маршрута по площади.
Влюблённых ведёт сердце, не иначе.
По ночам стены Академии отсвечивали магической белизной барьера, но сейчас на фоне привычной белизны выделялось бесформенное тёмное пятно. Кровь застучала в ушах, заглушая пульсом неслышные удары каблуков по булыжнику мостовой. Сорра очень надеялся, что это не то, о чём он думает.
Ди Валь. Это была наша последняя встреча. Шутка зашла слишком далеко. Никогда больше не...
Надеялся зря. Подойдя ближе, итаниец с трудом удержался от возгласа. Прислонившись спиной к холодной каменной поверхности, на земле, скорчившись, сидел Роман. Спал, дожидаясь рассвета. Уснуть на ледяной земле, при минусовой температуре, практически раздетым? Ди Валь совсем спятил?
«А что ему ещё делать?» – мысленно обругал себя Алексис, вспомнив, что в прощальной суматохе не удосужился вернуть плащ.
Эрро несколько мгновений рассматривал находку. Не жизнь, а сплошной парадокс. Не заинтересуйся он, пройди мимо, скорее всего, их знакомство с Романом завершилось бы на трогательной и печальной ноте. Если граф сумеет проснуться утром, в лучшем случае отделается воспалением лёгких. О худшем думать не хотелось. Сдёрнув с себя плащ – «как символично» – Алексис потряс Романа за плечо.
- Подъём, Артани. Счастье проспишь.
- Иди в задницу! – невнятно пробурчал Артани, пытаясь перевернуться и вызывая у Алексиса острое желание исполнить пожелание, отвесив хорошего пинка, что он и сделал, не долго думая, сопроводив послание порцией ругательств. Любовь любовью, а борзеть не следует.
Роман упорно не желал просыпаться, и по ходу дела плавно облегчал задачу Алексиса, где Сорра заказывает для него траурный венок, произносит прощальную речь над гробом и на этом мучения заканчиваются навсегда. Сорра догадывался, что он мазохист, раз вместо того, что бы мирно уйти дальше, подхватил Романа с земли, пробуждая затрещиной, подтверждающей любимое женское заблуждение: бьёт - значит любит.
– Артани, Безымянный тебя сожри. Рехнулся?
Роман навалился на него, мыча что-то невразумительное, и с трудом разлепил глаза, радуя сердце мутным взором:
– Сорра? – голос абсолютно простуженный.
– Нет, твою мать, итанийская принцесса!
Сорра без лишних пояснений решительно закутал напарника в плащ – тёплый, подбитый мехом, не в пример хлипкой тряпочке Романа, которую, кстати, надо бы отдать, а то ведь последние мозги отморозит. Прикинул на момент «отнести» навстречу счастью... но передумал. Фонарь под глаз Артани может и не поставит, но когда Сорра поставит Артани на землю, согреваться им придётся дракой, а не вином. Принц надеялся на вино и ужин, а побороться можно после... после хорошего сна и завтрака перед тренировкой.
– Роман, ты, конечно, кретин, но не до такой же степени! Какого дьявола ты здесь забыл?
Роман тупо смотрел на него сонными, ничего не соображающими глазами, не реагируя на чужой выговор. Сорра помрачнел:
– Так, с тобой всё ясно. Пошли, – решительно, не дав напарнику снова уснуть или опомниться, итаниец сграбастал добычу и потащил за собой, вынуждая худо-бедно переставлять негнущиеся ноги.
– Куда? – просипел Роман недоумённо. По ходу движения ромейнец приходил в себя и выглядел, естественно, недружелюбно, – Тебе что надо? – он, морщась, пытался остановиться, вырваться, сделал попытку сбросить обновку...
Алексис резко развернулся. С силой стянул края плаща, отчего граф на секунду оказался на положении спеленатой гусеницы. Полюбовавшись, принц с чувством встряхнул и притянул «королька» на уровень глаз:
– Ди Валь, слушай сюда. Мы оба знаем, что я порадуюсь, если ты околеешь, оставшись здесь, и у меня нет желания пререкаться и доказывать обратное. Считай, что у меня корыстный интерес. Короче, заткнись, и раз в жизни прими мою помощь молча!
Алексис перевёл дух. Расщедрился для Артани на подобную тираду. Что-то аплодисменты запаздывали.
– Ты спятил! – Роман не спросил – утвердил очевидное, и болезненно скривился. Абсолютно треснутый голос навевал ангину.
– Знал бы ты, насколько, – Сорра и не думал отрицать, – Последняя стадия прогрессирующей белой горячки. Для такого пьяницы, как я – вполне оправдывающая причина.
– Ясно. Ты просто пьян, – констатировал ди Валь, позволяя себя тащить. Точнее, Сорра тащил, не спрашивая позволения, но после обидной реплики захотелось остановиться и вправить мозги пару раз. Усилием воли принц сдержался, уговаривая себя, что знает другого Артани и ради нового знания можно потерпеть. Стерпится – слюбится, – как выражалась Алиса. Вспомнив реплику фрейлины, он чуть не заржал, представляя себе «любовь Артани». Быстрее ад замёрзнет.
У входа в трактир Валь внезапно заартачился:
– Слушай, Сорра, не понимаю, с чего тебя обуял приступ человеколюбия, но, чёрт подери, не хочу быть тебе должен. К тому же, у меня нет денег.
