- Я не виноват, что у тебя кости, как у цыплёнка, – моментально взвился Сорра в ответ.
- Слушай, что тебе от меня надо, а? - обречённо протянул ди Валь, и усталость в его голосе была такой искренней и неподдельной, что Алексис не нашёл, что сказать - ожог прозрачной крапивой молчаливой тоски и посторонился, бесшумно сдвигаясь в сторону.
Роман, согнувшись, торопливо проскользнул мимо. Лёгкий, неуловимый аромат... рванул сердце секундами стремительно утекающей близости. Сорре пришлось сжать волю в кулак, удерживаясь от мучительного порыва: схватить Романа, вернуть назад. «Прижать к себе, обнять упрямого ёжика, притянуть к груди, не замечая возни, и перебирать волосы пальцами: мягко, нежно. Гладить непокорный ерепенящийся затылок, заставить тело расслабиться, отдаться во власть трепетной ласки...»
Может тогда, через тысячу лет, Алиссин сможет спросить: «Что с нами творится, Роман?»
Алексис не знал, что сделает с Романом после этого, но точно знал, что Роман сделает с ним. Прибьёт.
Запах Артани будоражил чувства, сводил с ума, как и сам факт существования Романа ди Валя. Прекрасный граф с такой поспешностью рванул прочь, что идиот бы сообразил: королёк явно опасается «Короля».
«Как мы до подобного докатились?» – бессмысленный вопрос.
Сорра сделал всё, чтобы отношения не сложились, а сейчас сожалел о содеянном, но исправить не мог. Итаниец тряхнул головой, со злостью посмотрев вослед убегающему от него ди Валю, и тронул воздух пальцами, сжимая неощутимый, но существующий в пространстве шлейф, желая рвануть невидимый поводок. С большим успехом он мог замотать Артани ширеном, и ширен не подведёт - притащит упирающегося ди Валя обратно. Забавно было бы попробовать... От ди Эрро не сбежать - просто принц не любил бегать. Ни за кем и никогда он не будет бегать.
Роман моментально забыл о Сорре. Мысли занимала Алиссинди Эрис - светлый ангел, тихая печаль. Может, сегодня всё получится... Однако планам не суждено было сбыться. Осознав, что Сорра молча следует за ним, сверля пристальным взором затылок, Роман едва не сорвался на бег. Святая мать, спаси и сохрани. Кому-то могло показаться смешным, но Роману было не смешно ввиду, мягко говоря, некоторой невменяемости напарника.
«Что он снова задумал? Неужели можно НАСТОЛЬКО ненавидеть?» - Роман не замечал, что огрызается и провоцирует не меньше Алексиса – парни явно стоили друг друга. Отношения представлялись запутанными, но распутывать клубок не имело смысла - только разрубить разом. Попытаться договориться? Разговаривать с Алексисом Роману не хотелось - сломанная рука болела, и он не сомневался, что беседа закончится для него новой травмой. Роман непроизвольно ускорил шаг, но Сорра нагнал, остановив неподалёку от выхода из Академии, схватил за предплечье, разворачивая...
«Приплыли. Что же это такое, и как называется?»
Алиссин не мог дать ему ответ - сам не знал. Можно ли ненавидеть и любить, отрицать умом, но тянуться сердцем?
- Роман, стой.
В этот час вестибюль жилого корпуса был непривычно пустынен. У студиозов намечался выходной, и вольные пташки поспешили выпорхнуть пораньше. Алексис рефлекторно остановил летящий в него кулак, перехватывая единственное здоровое запястье. Позволил три секунды прижать, насладиться, задрожать, втирая перепуганного Артани в стену.
- Что тебе надо от меня, Сорра?
Роману стало страшно. Не от того, что Сорра привязался к нему, но от больного взгляда Алексиса: жуткого, и в то же время отчаянного.
- Я не хотел тебя калечить, Роман. Прости, - сказал Сорра через силу, предавая самого себя, собственную гордость, принципы, – Я не умею извиняться, ди Валь, но я извинился. Твоя очередь.
Сорра сказал непреклонным тоном; но волновал ли ответ? Он жадно всматривался в беззащитно открывшееся от признания лицо, не в силах оторвать взгляда от распахнувшихся губ – упрямых, непокорных, злых, шалея от желания смять, вколотиться языком - идеальный способ заставить Артани заткнуться и не наговорить гадостей.
Если Роман засмеётся и оскорбит, Сорра - самое меньшее - расколотит ему череп об стену.
Признание Сорры возымело эффект.
- Не знаю, что сказать, - растеряно отозвался Артани, чувствуя, что происходит непонятное, и от взгляда Алексиса, их странной близости, мир плывёт, начинает кружиться голова, а в животе собирается мерзкий комок липкого страха и чего-то непонятного, – Сожалею о своём поведении.
Пауза. Он облизал губы. «Что ещё сказать?» Движение губ...
«А вам вколачивали в сердце гвоздь?» - осколок мысли на краешке сознания Сорры. Что такое желание? Желание носило имя Артани. Роман не знал, что был желанен; Сорра не знал, что может желать... обладать мужчиной.
- Ты позволишь мне осмотреть твою руку? - почти жалобно выдал Алексис.
Он и ощущал себя жалким, а вот его бог - равнодушный и живой. Равнодушие ранит. Алексис смотрел на растерянное существо перед собой, с ужасом понимая, что погиб. Пропал бесповоротно. Любит его. Любит столь невыносимо, что испытывает безумное желание запихать в собственное сердце. Запереть в грудной клетке и выбросить ключ. Готов приложить головой о каменную кладку ради возможности сжать, прикасаться...
Нездоровое, больное чувство. Он испытал его, впервые увидев Романа. В единый миг земля и небо поменялись местами, а он уже не смог остановиться, падая в бездну с огромной высоты. Алый герб ромэ заволок разум пеленой беспричинного гнева, а нутро перевернул будоражащий запах. Запах, от которого хотелось остро завыть и убить Романа, потому что Роман был... Так нужен ему... Необходим. Воздух, без которого невозможно дышать, а сейчас он не дышал - задыхался, ненавидел, любил, ненавидел...
Роман промолчал, со страхом и недоверием вглядываясь в бледное лицо, ища подвох, а затем молча отдал руку, ощущая себя неловко и странно. Сорра осторожно, изо всех сил стараясь, чтобы ладони не тряслись, размотал повязку, уговаривая себя, что он справится. Он справится. Пусть это будет в последний раз – последний подарок Роману от Алиссинди, но остальное... остальное заберёт он – Алиссин ди Эрро.
Девушки не будет. Никакой девушки не будет. Они разберутся во всём вместе. Понадобится время, но времени полно. Рано или поздно Роман перестанет на него кидаться, доверится и придёт к нему, шаг за шагом. Сорра подождёт, и если чувства не исчезнут, любовь не остынет и окажется взаимной, ничто не помешает им стать счастливыми. Дверь счастья открыть легко... на самом деле легче, чем кажется.
Трепетно прикасаясь к добровольно отдавшемуся его власти Роману, он снова испытал пьянящую лёгкость, возникшую в их первое свидание на мосту. Лёгкость не желала проходить, а к щекам приливало мягкое тепло, разгораясь и превращаясь в знакомый волнующий жар сердечной простуды. Любовная лихорадка не лечится, но поддаётся пилюле взаимности. Алексис Сорра очень бы хотел выздороветь прямо сейчас, но, увы... обратился не к тому аптекарю.
Минута, другая. Сломанные кости восстанавливать труднее, чем лечить обычные раны - требовалось много сил. Роман болезненно морщился. Чувствительные, уверенные пальцы Сорры осторожно прощупывали запястье, пугая трепетной бережностью, лаской, заставляя Артани изумляться чужой осторожности и профессионализму. Мир потерял прекрасного целителя...
