занять места и получить распределение.
Я кладу сыр и салями на хлеб для тостов и смотрю на входящий номер, может, это они
что-то забыли и теперь звонят мне. Я не узнаю номер и позволяю звонку переключиться на
автоответчик, продолжая готовить восемь стоящих передо мной бутербродов.
Сперва я не узнаю голос на автоответчике.
Почему я лгу?
Забудьте.
Я моментально узнаю его. Но прошло так много времени с тех пор, как я слышала его,
и мне трудно поверить, что он действительно звонит мне.
- Лана? - говорит он и мое сердце делает сальто. - Это Мойзес де ла Круз. - И мое
сердце делает сальто назад. - Возможно, ты не помнишь меня. - Теперь мое сердце может
получить золото по многоборью. - Надеюсь, что помнишь. Ну, я хотел узнать, не могла бы ты
мне помочь?
Он говорит что-то еще, или, во всяком случае, я думаю что это так. Затем он диктует
свой номер. Нож от горчицы падает на пол, забрызгивая меня желтым цветом. Я окаменела, превратилась в живую статую, глупо онемевшую на кухне. Думаю о том, что должна
подбежать, схватить телефон и не упускать этот шанс. Но я не могу вспомнить, где лежит
телефон, не говоря уже о том, как двигать ногами и дышать. Я стою здесь ошеломленная
потому что, что-то внутри меня говорит: Лана, это та часть, где начинается твоя
настоящая прекрасная жизнь.
Как видно, Мози Круз сам загнал себя в угол установленных границ. Получается, что у
него никогда не было времени привести в порядок свои документы, а теперь столько лет
спустя это создает ему проблемы. И если он звонит мне, это означает что ему больше некому
позвонить. Это означает, что он один.
Я везу бутерброды в восточный Лос-Анжелес, и когда приезжаю на съемочную
площадку, говорю Дейлу, что не могу с ним сегодня работать, потому что мне необходимо
найти способ вытащить задержанного из временного места задержания. Я говорю ему, что
Мози мой старый клиент и близкий друг Алексея. Дейл машет мне рукой на прощанье, жуя
бутерброд, и рассыпав картофельные чипсы на колени покрытые салфеткой.
На обратном пути в Венис, пока стою в пробке, я просматриваю в Гугле тарифы на
консалтинговые услуги различных адвокатов по вопросам иммиграции. В какой-то момент, когда во мне включается режим социального работника, я понимаю, что Мози, скорее всего, обратился ко мне из-за моих профессиональных навыков в этой области, а не из-за желания
увидится со мной, как я изначально предположила. Вероятнее всего он счастлив в браке и
звонит мне, только чтобы посоветоваться о том, как обойти систему. Осознание этого факта
бьет по мне больно, как удар животом об воду и я чувствую себя хищницей.
Моя задача помочь парню, а не предаваться романтическим фантазиям. У меня
отвращение к самой себе за то, что я такая взбалмошная и чересчур раздуваю наши
взаимоотношения до тех пор, пока они не приобретают какое то мифическое значение в моей
голове. Мози и я никогда не были несчастными любовниками. Ну и что если он спал в моей
постели? В подвале было холодно, а мы все ищем теплое местечко - даже дикие животные.
История Мози и Ланы - это не история любви. Это отношения, заключающиеся в помощи,
профессиональном обмене, говорю я себе, когда нажимаю на газ и наконец-то выезжаю на
скоростное шоссе.
При съезде с автомагистрали стоит знак «стоп» и я пристраиваюсь за седаном. Его окна
тонированы, так что я не могу видеть, кто сидит внутри. Я притягиваю ногу к груди и
переключаю радио. Мне так не терпится увидеть Мози и не только, чтобы снова услышать его
голос как на моем домашнем автоответчике, который гудит у меня в ушах, делая меня
безвольной. Седан дает немного назад и наконец-то выезжает на шоссе.
Кого я обманываю? Я ходячее, живое отрицание. За короткое время, что я его знала,
Мози Круз покорил мое сердце.
Ему предъявлено два обвинения в нарушении общественного порядка. Оба за
граффити. А вы не знали - его поймали и задержали за то, что считается незаконной
росписью? Мози хороший парень. Я поняла это в тот момент, когда впервые встретилась с
ним. Ну и что, если он член банды занимающейся живописью - это не похоже на
организованную преступность.
Оказаться в изоляторе, все равно, что оказаться в тюрьме. Вообще-то это и есть
тюрьма, менее охраняемая и без четких и соответствующих предписаний и наказаний. Люди
находятся здесь Бог знает за что, и черт знает на как долго. Некоторых просто ловят на
границе и депортируют в их страны для репатриации, не спрашивая, по какой причине они
оказались в стране. Здесь свое собственное государство, буквально чистилище, без окон и
дверей, и без надежды на будущее. Что за страшное чувство, считаться незаконным на кусочке
божией земли, на которой вам пришлось оказаться.
Я действую довольно убедительно, регистрируя себя как социального работника. У
меня даже есть удостоверение личности, чтобы доказать это. На мне шелковая блузка и
деловые-приделовые очки. Я даже надела юбку. Единственное, что не может успокоится, это
маленький шарик надежды, прыгающий у меня в груди, который прихорашивается, кусает
ногти и желает полного воссоединения. Этот шар надежды - слеп. Он женат. А ты и Дейл, ну
ты и Дейл просто существуете.
Я говорю этому шарику надежды заткнуться и окатываю его ведром полным
реальности. Прекращай глупо себя вести и воспользуйся своим положением.
Войдя, я сразу вижу Мози. Он ждет меня за столом и делает зарисовки - парень всегда
что-то создает. Он поднимает голову и видит меня, и я машу ему как нормальный человек.
Каждая клеточка моего тела гудит и пульсирует в предвкушении чего-то. Возможно, это
частички аннигиляции (полного уничтожения) и я исчезну, как Капитан Кирк, прямо из
данной организации и закончу свои дни на какой-нибудь сумасшедшей планете из
пенополистирола, среди блестящих и горячих камней и инопланетных девочек амазонок.
Потому что даже это, не было бы более невероятно, чем происходящие. Прошло три года, а
мое сердце болит, словно все было только вчера.
Мози подходит ближе и притягивает меня в свои объятия. Я так люблю его объятья,
хочу жить и умереть окутанная ими. Хочу стать частью этих объятий и больше никогда и
ничего не делать. Он по-прежнему пахнет кедром и мускусом, лесом и красками. Его волосы
больше не такие длинные и лишь спадают на его глаза, делая его невероятно сексуальным.
Теперь он больше похож на зрелого мужчину, даже стал больше и сильнее, или это просто
шарик надежды слишком переволновался. Объятия затянулись, но я не хочу их разрывать.
Затем я вспоминаю, что он муж и отец и быстро отступаю от него.
- Привет Лана. Прекрасно выглядишь. Так рад снова увидеть тебя.
- Я тоже рада увидеть тебя Мо. Ты выглядишь старше. В хорошем смысле! - быстро
добавляю я, иногда я бываю такой идиоткой. Напомнить ему о разнице в возрасте. Заметано.
Сделано.
- Прости, что заставил тебя притащиться сюда. У меня больше никого нет. Я мог бы
позвонить Лексу, но я не хотел пугать его.
- А что насчет твоей жены? У нее нет гражданства?
- Ах, да. Мы расстались. И да, у нее не было гражданства. Но у моего сына есть - так
что, это хорошо, но едва позволяет мне видеть его.
Нет жены. Нет жены. Нет-жены-нет-жены-нет-жены.
- Я хотел разобраться со своим дерьмом прежде, чем снова увидеть тебя. Хотел, чтобы
у меня была прекрасная работа, и что-нибудь хорошее, что я мог показать тебе. Я не хотел
встретиться с тобой вот так. - извиняясь, он обводит рукой вокруг нас.
Он до сих пор ищет моего одобрения. До сих пор видит во мне соцработника, которого
