— Как выходит? Да просто. У Буривоя, твоего прадеда, не было сыновей. И он, дабы род Словенов не пресекся, дочь любимую Гостомыслу отдал. Вот и породнились. А когда свеи одолевать стали, отправились мы за море в Велиград, к Гостомыслу, за подмогою. Чай, родня. Тогда Гостомысл венедских королей подговорил — большое войско собрали, вместе мы и побили врага. А через много лет, когда в Венедии уж сам Гостомысл правил, Буривой занемог. И тут, как назло, снова свеи пришли, Алодь старую прибрали. Да ещё корела в спину ударила… Буривой тогда в крепости на Наяве заперся. А понял, что конец близок, снова послал к Гостомыслу — по прежней памяти.
А Гостомысл крепок был, и род у него сильный, как раскидистое дерево. Только сперва девки нарождались, но после и парни пошли. Когда Гостомысл в наши земли уходил, Умила уж замужем была, вот и оставил ее там, за морем. А остальных с собой забрал, и Рогану — родительницу твою. Гостомысл и Алодь возвернул, и свея прогнал, и корелу усмирил. И чудь да весь со словенами и русью помирил да рассудил.
Ладони Вадима сжались в кулаки, грудь раздулась, но голос прозвучал довольно сдержанно:
— Да при чем здесь это? Какого рожна Гостомысл Вельмуда за ругами да ваграми отправил?
— Вельмуд той же крови, он из ругов, а ныне и вовсе — князь Русы.
— Али сами бы не управились? Совсем дед ополоумел на старости лет, — не унимался Вадим.
— Сон ему был. Разве не слышал? — невозмутимо пояснил волхв.
— Не верю я в эту чепуху! Ни в сон вещий, ни в чих! Все это Велесовы хитрости. Признавайся! Ты его надоумил права законного наследника обойти?
Волхв уныло покачал головой, отозвался будто нехотя:
— Вадим, да пойми… Рюрик — бывалый воин. За ним и братья, сотни и тысячи других венедов — вагры, бодричи, руги. С такой силой проще землю оборонять от неприятеля. Гостомысл за дело болел. Так он рассудил. Так тому и быть.
— Враки, — ответил Вадим. — Я народ подниму, на каждого дружинника иноземного впятером навалимся… Пусть хоть венед, хоть мурманин! Варяги! И что их сила? Эта земля живет по законам крови! И даже если мой дед — Гостомысл — пришлый, я — здешний, на этой земле вскормленный!
Голос волхва прозвучал тускло, точно сам с собой говорил:
— Рюрик старше тебя, опытней. Тебе только двадцать зим исполнилось…
— И что?
— Песью кровь должно обновлять волчьей, — словно не расслышав слов Вадима, продолжил волхв. — Не спорь с варягами. Шею свернут. Только зазря свой народ под топор подведешь. Рюрика союзное вече признало по завету Гостомыслову. Не по зубам тебе с братом тягаться.
— Ну, это мы ещё поглядим, — огрызнулся Вадим.
Он вышел из хоромин, громко хлопнув дверью.
— Волхв… — с досадой прорычал Вадим и плюнул на пол. — Угораздило же позвать в Славну [1] этого проклятого старика! Теперь пока в свое лесное убежище не вернется, поучать будет, советовать. Но я все равно по-своему сделаю. Эй, там! — крикнул он. — Коня мне! Вече? Понаехало с разных концов всякой чуди да веси… инородье… А самих словен кто спросил?
— Да, — хмыкнул волхв в бороду, — сколько лет живу на свете, лишний раз убеждаюсь, что жаба — могучее животное! Такая маленькая, а сколько людей задавила!
Глава 2
Новый день обещал быть ещё жарче. Пурпурное солнце медленно взбиралось на распахнутое всем ветрам небо, а прохлада — остаток ночи — стремительно отступала.
— Еще пара таких деньков — река закипит, — неодобрительно пробормотал Вяч.
Старший плотник выскреб из миски остатки каши, тщательно облизал ложку. После жадно приложился к кувшину с квасом, пенистые струйки устремились по бороде, оставили мокрые следы на рубахе. Добря наблюдал за отцом очень внимательно, каждое движение ловил.
— А ты, — обратился Вяч к сыну, — чего бледный такой? А глаза почему красные?
Мальчишка смутился, отвел взор, забормотал торопливо:
— Да просто Торни драться не хочет и обзывается обидно.
— Торни? Это из княжьих отроков, что ли?
— Ну да…
Вяч тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. Он сделал несколько шагов к двери, бросил с порога:
— Ты сегодня дома посиди, а то спечешься. И мамке по хозяйству помоги, совсем замоталась.
