чернявый пацан с пэтэушными усиками, слева помещалось нескладное пирамидальное творение пьяных люмпенов с узкими плечами, толстой жопой и огромным губастым ртом под приплюснутым носом-пуговкой. Подростки меряли нас оценивающими взглядами, особенно Маринку, сволочи!
– Вы такие не курите, – ответил я, сожалея, что не остановился и не подождал Славу.
– Курим, курим, доставай, – насмешливо произнёс главшпан, а мальчонка не преминул спросить: – Что за сорт?
– «Красный богатырь», – ответил я, поражаясь собственному бесстрашию. – Только предупреждаю, она одна на всех.
– Чего? – не врубился сразу главшпан. – Что за богатырь?
– Красный, – ответил я, – с мохнатым фильтром и задними колёсами.
Со смекалкой у ребят был напряг. Только чернявый просёк, что над ними глумятся, и быстро ткнул меня в лицо кулаком.
Удар пришёлся в губы, был он несильным. Я отступил и выдернул наружу фонарь.
«Везёт на синьхуанов», – подумал я, нажимая на кнопку, но чернявый опять опередил меня. Удар ногой, ловкий и незаметный, выбил из руки шокер. Фонарик улетел, а кодла бросилась в драку. Отступать было некуда, Маринка связывала по рукам и ногам, да и не дали бы убежать молодые и резвые. Догнали бы и растерзали, поганцы.
В озверелом обществе действовали законы стаи. Атаковал самый старший. Уклоняясь от удара, я пригнулся и поддел плечом движущегося по инерции главшпана. От удара под дых он содрогнулся, согнулся и отвалил. Я пнул изо всей силы оказавшегося поблизости мальчонку. Жёсткий рант модельного ботинка угодил ему по голени. Поганца словно ветром сдуло, он отскочил, визжа.
Чернявый с пирамидой налетели на меня, мутузя с обеих сторон. Попали в голову, я потерялся. Уже ничего не видя, не слыша и не соображая, я пал на спину, локтями инстинктивно защищаясь от сыплющихся отовсюду побоев. Сучьи детки, next-поколение, глушили меня с очумелой жестокостью. Могли бы и убить, не заголоси на весь квартал Маринка. На её крик с воем примчался Слава и в шесть секунд навёл порядок, утихомирив хулиганов связками ударов. Мне оставалось только кататься по земле, чтобы не попадать под ноги дерущихся.
Когда рядом свалился главшпан, я понял, что развязка боя близка, вскочил и стал охаживать полудурка пыром [17] по рёбрам. Переросток кряхтел и ойкал, закрываясь руками, как я только что, но меня перемена ролей ничуть не смущала и я продолжал с остервенением выколачивать из него дурь.
– Хорош, Ильюха, – остановил меня корефан, – ты его так вообще забьёшь насмерть.
– Ну и пусть, – выдохнул я, сплёвывая кровавую пену, но бить перестал, – одним подонком будет меньше!
– Пошли отсюда, – взяв меня под руки, Слава с Маринкой потащили меня с поля брани, – ни на минуту тебя оставить нельзя.
– Пидоры и уроды! – брань, впрочем, продолжалась. – На людей как бешеные бросаются, лупцуют почём зря. Я же им ничего не сделал, петухам!
– Сделал, не сделал, – пробормотал Слава, – какая разница. Все мы такими были по молодым годам.
– Нет, не все, – ярость моя иссякла, только осталась злость. – В юности я таким не был, можешь мне поверить.
– Ну это ты не был, – туманно заметил Слава. Должно быть, мы с ним росли по-разному, у него было рыльце в пушку. В результате, что выросло, то выросло: я пасую перед малолетками, над которыми он с лёгкостью одерживает победу. Драться в детстве полезно, драться в детстве нужно.
Когда мы завалились домой, Ксения уже пришла с работы.
– Ого, у тебя и видок, – смерила она меня эскулапским взглядом и покосилась на мужа. – Где это вы отирались?
– У тестя были, – ответил я, чем её весьма удивил.
– Ни хрена себе страна! – Воскликнула Ксения. – Чего же вы так с тестем не поделили? Приличные ж люди, хучь бы Маришки постыдились.
Жена, не отвечая, смотрела в пол.
– От тестя что-нибудь осталось? – не унималась Ксения.
– Папа здесь не при чём, – быстро сказала Маринка. – Это хулиганы напали.
Казалось, она затаила обиду, только я не мог понять, на кого.
– А чего случилось? – забеспокоилась Ксения, озабоченно заглядывая в глаза мужу.
– Да ничего, бакланы какие-то с Ильюхой сцепились, – смутился тот.
– А ты где был? – накинулась на него Ксения, будто Слава был моим секьюрити, а она – директором охранного бюро.
– Он задержался немного, – поспешил я на выручку другу. – Мы с Мариной ушли вперёд, а он слегка подотстал.
– Нужда замучала, – нашёлся Слава.
– Ох, заняться вами некогда, – грозно подбоченилась Ксения. – Вы посмотрите, что с Маришкой творится, идолы.
Маринку била крупная дрожь. Нормальный отходняк после стресса, только проявился поздновато.
– Зато изничтожили заблатовавшую шушеру, – попытался приободрить я, но бесполезно.
– Илья, ты свой фонарь потерял, – сосредоточенно произнесла Маринка и вдруг зарыдала. Ксения, обняв её за плечи, увела в комнату.
Мы как оплёванные стояли в прихожей и глядели друг на друга.
– Ну ничего, – сказал корефан и стал раздеваться, – бабы сами разберутся.
Это означало, что он предлагает возобновление банкета.
– Нет, – возразил я, ещё не отойдя после разговора с Маринкой, – моя половина без меня разбираться не будет. Пойду её успокою.
С этими словами я направился в комнату. Маринка с верной подругой, обнявшись, сидели на диване. При моём появлении догадливая Ксения вышла, оставив нас одних.
– Прости, что так получилось, – сказал я, присаживаясь рядом.
– Милый, – Маринка, всхлипывая, прильнула ко мне и уткнулась в грудь.
Я заботливо погладил её по голове и почему-то вспомнил, что сегодня жена сделала новую причёску.
– У тебя очень красивые волосы, – совсем не к месту сказал я.
Столь нежданный комплимент привёл к тому, что под конец сумасшедшего дня я лишился остатка невинности. Утешало, что Слава с Ксенией люди взрослые, в жизни повидавшие не только войну. Но всё же я предпочёл бы находиться в отдельной квартире.
– Я так за тебя испугалась, – доверительно прошептала Маринка и запоздало хлюпнула носом.
– Ничего страшного не могло случиться, – успокоил я, утвердившись в мысли никогда не рассказывать ей о том, что произошло сегодня у магазина. И о многом-многом другом. – Линия жизни на моей ладони уходит концом в вечность.
Маринка поцеловала меня в разбитые губы. От неожиданной боли я поморщился.
– Так быстрее заживёт, – оправдалась она.
– Губа заживёт совсем быстро, если ты не будешь высасывать из неё кровь.
– А может она у тебя вкусная, – рассмеялась удовлетворённая Маринка, – может мне нравится.
«Доведут же проклятые гопники!» – подумал я.
9
Наутро я решил, что с меня хватит сумбура. Два нападения грабителей за один день может и случайность, но какая премерзкая! Они ко мне липнут как железные опилки к магниту. Вообще-то, говоря языком марксизма, случайность есть непознанная
