неотёсанностью.
– Либо эгоизмом, – прибавил я. – Остапу Прохоровичу нравятся доверительные беседы. И ничего такого в этом нет, не выдумывай, дорогая.
– Да мне-то что, милый, – с прохладцей произнесла Марина. – А вот тебе было бы приятно, если бы меня зазывала в гости загадочная особа, а про тебя всякий раз забывала, словно тебя и нету?
– Неприятно, – я только сейчас это понял. – Постараюсь исправиться, извини.
– И всё??? – округлила глаза Маринка.
– Но даче мы будем неразлучны целое лето, – напомнил я.
– Ну хотя бы поцеловать, джентльмен.
Уняв наконец-то жену, я возвратился к Боре. Дверь была приоткрыта. Боря сидел в комнате и латал лямку на «жопе» – подушке из пенополистирола, привязываемой к мягкому месту, чтобы в лесу можно было без хлопот усаживаться на холодную землю, не боясь застудить почки.
«Жопа» была покрашена в чёрный цвет и сильно потёрта. Очевидно, ею много пользовались. В тех местах, где краска облезла, белоснежный теплоизолятор изгвоздался грязно-серыми пятнами, к местам ягодиц – темнее.
– Хороший прибамбас, – заценил я, присаживаясь, – почто не взял, когда курган копать ездил?
– Она не моя, – не отрываясь от работы ответил Боря, – Аким дал.
Следопытом он и в самом деле был зелёным. Если долго копаешь в лесу, без подкладки не обойтись. Россия – страна северная.
– Как поживает Пухлый? – давно, очень давно я не встречал никого из нашего отряда юных следопутов.
– Нормально вроде, – пожал плечами Боря. Видимо, Вовка Чачелов был ему малознаком. – А ты Пухлого давно знаешь?
– С младых ногтей, – усмехнулся я, припомнив лихие похождения. – Мы с ним ещё на Невском пятаке копали.
– У дороги или в лесополосе? – загорелись глаза у Бори.
Очевидно, Невский пятачок был посещаем всеми без исключения «чёрными следопытами». Любители трофейного оружия, которых я знал, на нём как правило и начинали. Исключение составлял Вова, у которого дед жил на линии бывшего Волховского фронта. Пухлый вырос в лесу и знал эти болота как свои пять пальцев.
– Везде, – сказал я. – Ночью не видно. Маскировочной сетью от дороги отгородишься и всё время до рассвета – твоё.
– В ментовку попадал?
– Не без того, пару раз ловили. Невелика беда, – отмахнулся я, – по шее пару раз дадут, инструмент отнимут, ну, в школу сообщат. А поскольку я был председателем военно-патриотического сектора и даже, – воздел я вверх палец, – имел ключ от комнаты боевой славы, мне всё сходило с рук. Я мотивировал раскопки добычей экспонатов для нужд школы и мне, в общем-то, верили, поскольку я туда кое-что приносил. Не оружие, а так… экспонаты. К тому же, проводил экскурсии в славной комнате и вёл в этом отношении активную общественную работу. Поэтому мне прощали маленькие шалости, тем более, что я один из всех малолетних балбесов фурычил в героической истории родного края. Ещё бы не фурычить, – хмыкнул я, – столько земли перемолотил. Пятак хорош тем, что там можно копать в любом месте и что-нибудь обязательно да найдёшь. Всё-таки четыреста тысяч человек положили, шутка ли? Оружия на нём – ещё не одному поколению раскопщиков хватит.
– Да, пятак место хлебное, но неприкольное из-за ментов, – кивнул Боря. – Я там начинал, а потом стал копать по Новгородской области. В Долину Смерти последний раз вообще фирменно съездили. Наткнулись на блиндаж. Его раскопали раньше нас, но не весь. Мы тоже стали рыться. Эрик портфель нашёл, складник и телефон. Я – бак от эм-гэ с патронами и тоже телефон. Потом отошли немного по окопу, стали бруствера обрушивать. Бац, пулемётные гильзы. Ну, раз есть такая россыпь гильз, значит должен быть и пулемёт. Смотрю, профиль траншеи на ячейку для пулемётного расчёта похож. Стал копать, а из песка конец ленты торчит. Потянул, вытащил насколько смог. Нормальный ход, думаю, и на нашей улице камаз с игрушками перевернётся! Копаю дальше – есть! Целёхонький эм-гэ. Вон, в углу стоит.
– В песке что ему сделается, – окинул я взглядом предмет бориной гордости. – В песке сухо, вода сразу вниз уходит, не даёт железу ржаветь. В Приморске я вообще целые винтовки поднимал, на них даже дерево сохранилось. А в том же Мясном Бору ствол, если он был, допустим, в окопе засыпан вертикально, то становится конусообразным – так неравномерно корродирует.
– Такие клины я тоже вытаскивал, – согласился Боря. – Дерево – дефицит, оно дороже ствола. Если ты ещё и столярничать умеешь, тогда вообще фирменный копатель, цены тебе нет.
– У нас Пухлый умел по дереву работать, – припомнил я.
– А из чего ложа делали? – Боря даже шитьё отложил.
«Бойцы вспоминали минувшие дни, окопы, где вместе сражались они». Вот, тоже, собрались трофейщики лясы поточить. Лазают какие-то непонятные люди по лесам, а потом трендят об этом часами: трёшь-мнёшь, хрен поймёшь. У Мёртвого озера нас пробило на водные темы, а нынче предались воспоминаниям о сухопутных.
– Из сосновой доски, – я увлечённо пересел, закинув ногу за ногу. – Ну, если для себя, тогда конечно из берёзки. Возиться с нею дольше, зато приклад выходит достойный. А сосна – она мягкая. После трёх выстрелов ствол шатается.
– И сколько по времени у вас фирменное ложе точилось?
– Пухлый резал за день. К вечеру уже было готово. Он красивые ложа делал. Качественно обточенное дерево – это, конечно, вещь! А из гнилых винтовок Вова на даче забор смастерил.
– Это ж сколько потребовалось стволов? – с плохо скрываемой завистью спросил Боря.
– Не помню уже… Много.
– Стволы-то рабочие?
– Были рабочие, стрелять можно.
– И не жалко?
– Дед Пухлого из них потом фундамент для бани сделал. Бетонную подушку стал заливать и все стволы туда вомчал в качестве арматуры.
– Да ну на фиг! – не поверил Боря. С точки зрения «зелёного следопыта» подобное расточительство было просто кощунством.
– Можешь сам у Пухлого спросить. Будете у него на даче, в этой бане попаритесь.
– Ну, вы оригиналы! – поразился Боря.
– Это Пухлый оригинал, – сказал я. – Что там забор из винтовок! Мы когда на Невском пятаке копали, у Пухлого там было ложе из мосталыг. Собрал себе из костей типа трона и восседал на нём, как король каннибалов.
– Ну, он даёт!
– Кстати, о каннибализме, – злорадно упомянул я. – У Пухлого есть идея- фикс: затащить в лес бабу и сожрать её. Так что, если с вами будет женщина, может статься, что назад она не вернётся. Поэтому смотри, что за мясо в котелке.
– Да ну вас к чёрту, – скривился юный следопыт, – жути только гонишь. Кто в лесу будет с бабами канителиться, на хрен кому они там нужны!
– Пухлый может, – поддразнил я, – он такой.
Пронзительный визг, в котором я поначалу даже не разобрал голос жены, прорвался к нам с лестничной площадки:
– Илья, Илья! – в том, что звала на помощь Маринка, я теперь не сомневался.
Олимпийские чемпионы Брумель с Бубкой позавидовали бы прыжку, которым я покинул кресло и оказался в прихожей. Дверь была не заперта, я дёрнул её на себя и нос к носу столкнулся с
