— Илья, ты свой фонарь потерял, — сосредоточенно произнесла Маринка и вдруг зарыдала. Ксения, обняв ее за плечи, увела в комнату.
Мы как оплеванные стояли в прихожей и глядели друг на друга.
— Ну ничего, — сказал корефан и стал раздеваться, — бабы сами разберутся.
Это означало, что он предлагает возобновить банкет.
— Нет, — возразил я, еще не отойдя после разговора с Маринкой, — моя половина без меня разбираться не будет. Пойду ее успокою.
С этими словами я направился в комнату. Маринка с верной подругой, обнявшись, сидели на диване. При моем появлении догадливая Ксения вышла, оставив нас одних.
— Прости, что так получилось, — сказал я, присаживаясь рядом.
— Милый. — Маринка, всхлипывая, прильнула ко мне и уткнулась лицом в грудь.
Я заботливо погладил ее по голове и почему-то вспомнил, что сегодня жена сделала новую прическу.
— У тебя очень красивые волосы, — совсем не к месту сказал я комплимент и в результате под конец сумасшедшего дня лишился остатка невинности. Утешало, что Слава с Ксенией люди взрослые, в жизни повидавшие не только войну. Но все же я предпочел бы находиться в отдельной квартире.
— Я так за тебя испугалась, — доверительно прошептала Маринка и запоздало хлюпнула носом.
— Ничего страшного не могло случиться, — успокоил я ее, утвердившись в мысли, что никогда не расскажу ей о том, что произошло сегодня у магазина. И о многом-многом другом. — Линия жизни на моей ладони уходит концом в вечность.
Маринка поцеловала меня в разбитые губы. От неожиданной боли я поморщился.
— Так быстрее заживет, — оправдалась она.
— Губа заживет совсем быстро, если ты не будешь высасывать из нее кровь.
— А может, она у тебя вкусная, — рассмеялась удовлетворенная Маринка. — Может, мне нравится.
«Доведут же проклятые гопники!» — подумал я.
9
Наутро я решил, что с меня хватит сумбура. Два нападения грабителей за один день, может, и случайность, но какая премерзкая! Они ко мне липнут, как железные опилки к магниту. Вообще-то, говоря языком марксизма, случайность есть непознанная закономерность. Мне доводилось видеть чудеса похлеще, но сейчас совпадения откровенно настораживали. Особенно после того, что услышал от тестя. «Светлое братство» с присущей ему радикальной ехидностью вполне способно было руками уголовников попрессовать строптивого археолога: смотри, что мы можем, и делай выводы. Сразу убивать меня не имело смысла, тогда бы «братья» не получили Доспехов, а создав нервную почву, можно было на это рассчитывать. Труп ржевского меченосца гарантировал Обществу, что прессуемый не обратится в милицию. Ради этого стоило потерять бойца. Они себе нового через газеты найдут, а вот оказавшийся в безвыходном положении раскопщик рано или поздно сдастся. Его уговорят: не парламентеры, так родственники; не родственники, так друзья. «Никто не хотел умирать». В результате добьются полной капитуляции с последующей экспроприацией искомого артефакта. А уж потом и археолога ликвидируют.
Поскольку такой вариант меня никоим образом не устраивал, я счел нужным временно самоустраниться. Заодно проверить возможности «Светлого братства». Сумеет ли оно найти меня на даче у Славы? Друган по случаю прикупил участок земли в Горелово, оформив его на Ксению, как и все прочее имущество. Слава был парень нежадный. Он сам и предложил затихариться у него, мне же не оставалось ничего, кроме как согласиться. К Маринкиным родителям на дачу дорога была однозначно заказана. Не хотелось одалживаться, да и отыскать нас там легко.
Маринка была не против. В сущности, она сама уболтала меня на этот шаг. Придя к обоюдному согласию, мы сели в «Ниву» и поехали домой — собирать пожитки. Славу с Ксенией оставили отдыхать. Я пообещал им беречь Маринку и в доказательство продемонстрировал АПС, после чего убрал его во внутренний карман куртки. Мне поверили, вручили ключи от дачи, сопроводили напутствиями. Настроились отваливать конкретно — я даже Доспехи в багажник положил, чтобы из дома сразу ехать в Горелово. Сокращая время пребывания в городе, мы уменьшали возможность возникновения новых эксцессов. Я всегда был легок на подъем, да и Маринка тоже — она ведь моя вторая половина.
Нежилая квартира производила тягостное впечатление, но я предложил Маринке не возиться с мокрой тряпкой, а поскорее укладывать шмотки. Сам же решил заглянуть к Боре — попрощаться, если он еще не уехал.
Боря не уехал. Он встретил меня в той же рубашке с тем же значком, только в руке на сей раз держал трофейную «хлорницу» — прямоугольный пенальчик из коричневого эбонита, в котором немцы хранили порошок для обеззараживания воды. Из «хлорницы» торчали иголки. Видать, выломился отпирать прямо с рабочего места. Ждет, что ли, кого?
— Привет, — сказал я. — Не ждал меня?
— Не-а. — Боря отступил, пропуская меня в комнату.
