терпилы не ныкаться, ну да ладно. Всажу какому-нибудь залетному черту».
Он выбрался на свет божий, пихая перед собой рюкзак.
— Готова? — спросил он. — Тогда сливай воду и вперед, на подвиги.
Родничок был мал, но журчал очень громко. Его было слышно издалека. Первым делом Макс наполнил канистру свежей ледяной водой и погрузил в рюкзак. Майя занялась стиркой. Мыло мылилось плохо — крымская вода была слишком жесткой. На топком берегу ноги разъезжались, и девушка балансировала, чтобы не нырнуть в бочажок.
Макс начисто выскоблил рожу и не торопясь отмывал бритвенный станок. Уходить не хотелось. Возле родника было прохладно, росла мясистая болотная трава и жили лягушки.
— Как похоже на Россию, только все же не Россия, — вздохнул мошенник, удивляясь накатившему приступу сентиментальности. Кто бы мог предположить, что он будет испытывать тоску по родным березкам и осинам, а вот!
— Лучше бы помог, Пушкин! — фыркнула Майя. — Тут нежные рученьки в кровь сбиваешь, а ты стихи читать вздумал, бездельник.
— Пушкин поможет, — увильнул Макс и замер. — Тихо!
Снизу, со стороны шоссе, послышался шорох листьев, голоса и стук подметок. Кто-то карабкался к роднику, и явно не один.
«Лесники! — похолодел Макс. — Застанут за осквернением источника на территории заказника — не откупишься. Пришьют какой-нибудь экоцид. — и тут же подумал: — Наплевать, договоримся».
— Сам с лохами побазарю. — Мошенник выбрал покровительственный тон, чтобы успокоить подругу и в то же время пресечь нежелательную инициативу с ее стороны. Плутовская интуиция подсказывала, что женщине сейчас лучше помолчать.
Пыхтение и топот лезущих в гору путников приближались, сквозь листву замелькали фигуры. К удивлению и облегчению Макса, на поляну поднялись двое цыган.
Первым выскочил мелкий и шустрый парень в футболке и спортивных штанах, похожий на молдаванина. За ним тяжело вскарабкался великан с бородой и патлами, как у Карла Маркса, только более густыми и черными. Лоб, не обезображенный мыслительной деятельностью, был значительно выше, чем у немецкого философа, а вот одевался цыган куда беднее — в сизую выгоревшую рубаху и растянутый на коленях турецкий «Адидас».
«На ловца и зверь бежит!» — загорелся артист обмана, ощущая поднявшуюся изнутри волну драйва, которая обычно свидетельствовала о появлении верного шанса на хороший кидок.
— Здорово, — приветствие получилось непринужденным, а удивление даже имитировать не пришлось, оно естественным образом появилось на лице Макса.
Цыгане поначалу опешили. Они опасливо обошли Майю, присели на корточки у родника и принялись жадно пить, зачерпывая воду ладонью. Они явно дичились отдыхающих с их городскими заскоками, но вели себя нейтрально. Этой слабостью немедленно воспользовался Макс.
— Привет, ромалэ! — вполне конкретно докопался он до цыган, а тем ничего не оставалось, кроме как поздороваться в ответ. — Мы тут в отпуске задержались малость, подрастратились, видишь, белье в луже стираем. Лавэ нанэ, короче. У меня есть к вам делюга: купите цепь, десять с половиной граммов.
Жулик снял с шеи цепочку, протянул Карлу Марксу, рассудив, что состоятельнее и старше тот, кто крупнее. Цыгане встали, переглянулись. Цацка свисала между пальцев, покачивалась, по нетронутому золочению бегали солнечные зайчики.
— Пятьсот восемьдесят пятая проба. Отдам за триста пятьдесят долларов или гривнами по курсу. — Макс видел, что украшение действует на цыган, как чайное ситечко на Людоедку Эллочку, и продолжал гнуть свое: — Совсем новая, в Москве купил месяц назад.
Цыгане разом оттаяли, заговорили по-своему.
— Возьму посмотреть? — вежливо спросил Карл Маркс.
Макс передал ему фуфел. Цыгане пристально изучили пробу, поковыряли ногтем звенья, но позолота была новая и нигде не облезала. И тогда цыган попробовал цепочку на зуб!
— Э, ты че творишь… — запоздало рыпнулся Макс, но цыган флегматично кивнул в знак одобрения и показал надкус мелкому, который выдал длинную неразборчивую реплику.
— Берем, братишка. — Бородатый вернул цепь владельцу, отчего у Макса ворохнулась в душе опаска: а не настоящее ли золото, в самом-то деле? Вдруг у продавцов бижутерии произошла ошибка и на лоток выложили реальные вещи. — Сходишь с нами в Щебетовку, с собой денег нет, там рассчитаемся?
— Не вопрос! — с энтузиазмом ответил Макс, застегивая на шее замок. — Милая моя, ты давай достирывай и тащи всю байду в лагерь. Скажи Петру, что я вернусь часа через два и пойдем шашлык есть.
— Возвращайся, дорогой. — Лицо у Майи сделалось настолько искательное и глупое, что Макс втайне восхитился способностями подруги к перевоплощению.
