двойственные чувства.
Она никогда не считала себя такой красавицей, чтобы вызвать у мужчины непреодолимое желание или довести до безрассудного поступка. Она даже не была одной из тех женщин, которые обычно привлекали к себе мимолетное внимание в осенний вечер в Зале Света.
Если бы ее отец был жив, она бы уже, несомненно, была замужем и знала бы гораздо больше об этом аспекте мира. Мужчины и женщины. Она была готова учиться. Если бы Шэнь Гао еще был жив, его дочь теперь не оказалась бы наедине с варваром на коне и с волками – среди лугов на севере…
Мешаг спит недалеко от нее. Волки заняли посты, как часовые, окружив их широким кольцом. Звезды с каждой ночью все ярче, так как луна убывает. Ли-Мэй видит, как загорается Ткачиха каждый вечер, затем, когда ночь темнеет, над головой появляется Небесная Река, а затем – погибший смертный возлюбленный поднимется на востоке, на дальнем берегу Реки.
Волки всегда смущают ее, она до сих пор старается не смотреть на них. Но они не причинят ей вреда, теперь она это понимает. Из-за Мешага. Каждый день он уезжает до восхода солнца, когда туман поднимается над травой, и заставляет ее ехать в одиночку, держа направление на солнце, как только оно встает, и туман рассеивается. А волки направляют и охраняют ее.
Она все равно их ненавидит. Невозможно изменить за несколько дней мысли и чувства всей жизни, не так ли?
Каждый раз Мешаг догоняет их до полудня, с едой. Он охотится, в часы охотника перед рассветом. Даже привозит дрова, хворост на растопку – на своей спине. Притаптывает траву, готовит место, разводит маленький, осторожный дневной костер.
Они едят кроликов или, в последнее время, сурков, – сегодня – освежеванных и зажаренных, надетых на оструганную палку. Он дает ей какой-то фрукт, который нужно очистить. Она не знает его названия. Он горький, но она его съедает. Пьет воду. Умывает лицо и руки, всегда, скорее символично. Она – катаянка и дочь своего отца.
Ли-Мэй встает и потягивается. Делает это раньше, чем Мешаг. Они едут дальше, и солнце стоит над головой. Облака, ясное небо. Дни теплые, вечера прохладные, ночи холодные. Равнина тянется во всех направлениях, не похожая на все, что она знала. Трава такая высокая, что почти скрывает их, даже на конях, когда они едут. И полностью скрывает волков, так что Ли-Мэй почти может забыть об их присутствии.
Она почти может представить себе, что они будут ехать так вечно – в тишине, по высокой траве, вместе с волками…
Но ничто не бывает вечным, с тех пор как мир изменился после войны в небесах.
Позже в тот же день солнце стоит у них за спиной, Ли-Мэй устала, хотя старается это скрыть, и рада, что Мешаг едет впереди и редко оборачивается. Он предоставил старшему волку следить, чтобы Ли-Мэй не отставала. Она читает про себя стихи – не на какую-то определенную тему, бессвязно. Только для того, чтобы отвлечься и ехать вперед до тех пор, пока он не прикажет остановиться.
Потом он действительно останавливается, слишком резко. Ли-Мэй не смотрела на него и чуть не налетела своим конем на его коня. Она быстро натягивает поводья и объезжает его, становится рядом.
Он смотрит на небо. Впереди несколько облаков – одни на севере, розовые и желтые в лучах низкого, длинного солнца. Никаких признаков дождя или бури. Легкий ветерок. Ничего похожего на непогоду.
Ли-Мэй видит лебедя. Именно на него смотрит Мешаг. Его лицо застыло. Это же просто птица, хочется сказать ей. Но она уже достаточно долго прожила среди чужаков, чтобы понять, что он бы не смотрел в небо так и не выглядел бы так, если бы это была просто пролетающая птица.
Она видит, как Мешаг берет с седла короткий, толстый лук, которым вооружены богю.
У него не было лука, когда он пришел за ней. Он достал его, когда украл коня. Ли-Мэй отъезжает в сторону, чтобы дать ему место. Лебедь летит на юг, по направлению к ним.
Сейчас весна. Даже ей известно, что лебедь не должен лететь на юг весной. Он один. Возможно, заблудился во время скитаний по высоким небесным дорогам? Впрочем, она так не думает. Особенно когда смотрит на мужчину рядом, который уже наложил стрелу и поднял лук. Очень далеко для выстрела, успевает подумать она, а потом слышит, как он спускает тетиву. «Красная песнь стрел войны, красное солнце». Есть так много стихов о пении стрел и о войне в Катае, написанных тысячу лет назад, во времена рождения империи.
Мешаг не выглядит неловким или скованным, вдруг приходит ей в голову, когда он берет лук, вкладывает стрелу, пускает ее в полет.
Лебедь падает с неба. Такой белый на фоне цветных облаков и синевы неба. И исчезает в траве.
Ли-Мэй видит, как два волка бегут за ним, стремительно, жадно. Тишина.
– Зачем? – наконец задает она вопрос.
Он смотрит назад, на запад. Убирает лук на место.
– Он меня нашел, – отвечает он. – Не повезло…
Она колеблется.
– Твой брат?
Мешаг кивает. Ветер шевелит его волосы.
– Этот… лебедь искал нас?
