– Понимаю. Ты предпочитаешь меня такой? Послушной и покорной? – Ее рука опять пришла в движение.
– Покорной? Это так же, как насчет неопытности раньше?
– Мне придется многому научиться, – прошептала она. – Я это знаю. – И она приподняла голову с его плеча и соскользнула ниже, туда, куда уже спустилась ее ладонь…
Чуть позже Таю удалось произнести, с некоторым усилием:
– Они вас учат этому на горе Каменный Барабан?
– Нет, – ответила она с нижнего конца постели. А потом, другим голосом, прибавила: – Но я не наложница, Тай.
– Это точно, – пробормотал он. И почувствовал, как она подняла голову.
– Что это означает? Мне не хватает того мастерства, к которому ты привык?
– Ты могла бы его приобрести, – рассудительно произнес он. – Если приложить достаточно усилий и потратить достаточно времени…
У него вырвался резкий, сдавленный звук.
– Я не расслышала, – ласково прошептала она.
Он с трудом пришел в себя.
– Ох, Сун! Уцелею ли я, живя с тобой?
– Если будешь более осторожным в том, что говоришь, – задумчиво ответила она. – Не вижу причин, чтобы ты не уцелел. Но я не наложница, Шэнь Тай.
– Я уже сказал, что знаю это, – запротестовал он. – До того как ты меня укусила.
Он прочистил горло, чувствуя себя удивительно уверенным в себе. Уверенным в этом мире или в его маленькой части.
– Вы окажете мне большую честь, госпожа Вэй Сун, если перед тем, как вы поведете моих коней на север, мне будет позволено узнать имя вашего отца и вашей матери и местонахождение их дома. Чтобы моя мать могла написать им и обсудить возможности на будущее.
Она прекратила двигаться. У него возникло ощущение, что она прикусила нижнюю губу.
– Ваша служанка будет счастлива, если ваша уважаемая мать пожелает начать такую переписку.
Подобная официальность, учитывая то, что она делала в тот момент и что теперь снова начала делать, поражала воображение.
Он дотянулся до нее и подтянул наверх (она была такой маленькой), и положил ее на спину, и приподнялся над ней. Вскоре после этого она начала издавать тихие звуки, потом более напряженные, а затем, через какое-то время, под пение птицы за окном, она произнесла, и это был то ли вздох, то ли крик:
– Ты научился этому в Северном квартале?
– Да, – ответил он.
– Хорошо, – сказала она. – Мне это нравится.
И, изогнувшись всем телом, как тогда, когда она взлетала на стену в Чэньяо или во время схватки с убийцами, в одиночку, с двумя мечами, она снова оказалась над ним. Ее губы нашли его рот, и она сделала зубами что-то такое, что заставило Тая внезапно понять: в те ночи на пути из Чэньяо он видел так живо во сне вовсе не женщину-лису. Это было она, Вэй Сун.
Странность этого мира…
В нем разгоралось сияние, яркое, как первый весенний цветок на снегу, и ощущение, что он ничего этого не заслужил, что он недостоин такого подарка.
И еще сейчас Тай прощался в душе, и это было очень больно: с зелеными глазами и золотыми волосами, с музыкой и с ее отвагой, – и он не позволил себе отвернуться от этого.
Наверняка человеку позволено помнить подобные вещи? Не помнить их было бы неправильно, думал Тай.
Разветвление дорог. Круговорот дней, времен года и лет. Жизнь иногда дарит любовь, часто – печаль. Если вам очень повезет – истинную дружбу. Иногда бывает война. Вы делаете все, что в ваших силах, чтобы создать для себя покой до того, как уйдете в ночь и оставите позади мир, как и все люди. И вас забудут или будут помнить, как позволит время или любовь…
Эпилог
