— Черт! — вырвалось у него.
Поезд же громыхнул, будто ответив на этот возглас, и вновь продолжил свое непонятное шипение. Костя вышел в соседний вагон, проследовал дальше, но ничего нового не увидел и не услышал, разве что, в одном из купе кто-то слышал музыку, и это был рэп.
— Рэп хренов, — произнес он.
Костя остановился, чтобы еще раз посмотреть в окно.
— Нет, — подумал он, — ответ гораздо проще. Тут явно — какой-то подвох. Иногда ты пытаешься решить головоломку, а все оказывается проще простого. А ты все мучаешься и мучаешься. Вот сейчас все и проясниться. И, при чем, все будет так банально, что стыдно будет кому-нибудь признаться. Так очень часто бывает. Тебе задают задачу, и ты думаешь, что она — сложная, но это далеко не так.
Он сощурился. Нет, ничего не видно. Однако, это было не так. Он уже собирался двинуться дальше по вагону, когда ему стало, что он что-то видит. Нет, он не увидел не нашел прореху в черной пленке. Он смотрел сквозь пленку. И там, в этой плотной мгле, все казалось необычно четким. Важно было лишь сосредоточить зрение.
— Нет, это ерунда, — произнес Костя.
Он стоял, смотрел, ничего не понимая. Сквозь темноту проступала даль — обширная, с горизонтом, и там виднелось небо — красноватое и какое-то ненастоящее, будто в калейдоскопе. Вблизи же все было так же. Костя постоял так минуть пять и уже собирался идти дальше, когда мимо поезда что-то пронеслось. Вернее — поезд пронесся мимо чего-то. И это явно была человеческая фигура. Но вот только каких размеров!
Костя попытался проводить Это взглядом, но в за «пленкой» было сложно что-либо рассмотреть.
Он двинулся дальше.
Следующий вагон. За ним — ресторан. И, не смотря на то, что ничего нового не происходило, он вздохнул с облегчением. Свет в ресторане горел ярко, и здесь были люди. За дальним столом сидело двое мужчин. Чуть поодаль — молодая девушка с важным стерпером. Еще ближе — сонный, но все же такой знакомый, камрад Буффало.
— А, — он махнул рукой.
Костя не сказал ни единого слова. Он хотел тотчас все прояснить, чтобы уже не оставалось никаких сомнений.
— Может, водки? — как будто спросил Буффало, Виталик.
Но Костя вдруг понял, что он, может быть, ничего и не говорил — просто у него с головой что-то происходит. Он подсел к Виталику. Нет, все это было как-то неправильно. Точно сон не закончился. Он открыл глаза и оказался внутри нездоровых, больных, грез. Точно тюрьма разума, из которой не так-то уж легко убежать.
Еще мультфильмы какие-то были…..
Советские мультфильмы……
Костя еще раз оглянулся — нет, если пытаться смотреть на это все с точки здравого смысла, но этого не должно быть. И свет — словно специально усиленный — чтобы в один раз подавить волю. И камрад, специально ничего не замечающий.
— Ну, — спросил он.
— Ну, — ответил Костя.
Он хотел, чтобы камрад первым высказал свое мнение. Мало ли, что? А вдруг — все это — тени сумасшествия.
Больница.
Сквозь замутненную пленку видны силуэты врачей……
— Что скажешь? — спросил Костя.
— Выпьем водки, — ответил камрад.
Костя посмотрел в окно. Все та же пленка.
Пленка!
И мысли о пленке!
И этот толстый интернет-тусовщик ничего не замечает.
На фоне света, которым был залит вагон-ресторан, сложно было что-либо рассмотреть. Но ведь он увидел?
— Что скажешь? — еще раз спросил Костя.
— М-м-м-м, — ответил камрад и поднял стакан.
У него было какое-то революционное лицо.
Лицо…
Может……
Костя посмотрел ему в лицо — оно не было безразличным, и это испугало его. Все было как раз наоборот — оно выражало полную растерянность.
— Ты это видишь? — спросил он.
