— Итак, мой план сорвался,— проворчал я, снова наполняя бокалы.— Мне придется торчать в этой стране до скончания века.
— Неужели вас так тянет в Америку?
— Там я смогу снова заняться архитектурой, Торчи. Но оставим это. Тебе когда-нибудь попадался парень по фамилии Беллини, здоровый, грубый и курит сигары?
Торчи изумленно посмотрел на меня.
— Марио Беллини? Да, я знаю его. Почему он вас интересует?
— Скажи мне, что тебе известно о нем?
— Ничего хорошего. Он бандит и насильник.
— Он сейчас в Милане?
— В данный момент, нет. Ему пришлось месяца на четыре отправиться в Рим.
— Расскажи мне о нем, Торчи, все, что тебе известно. Это очень важно.
— Беллини остановил на улице двух проституток и ограбил их... кроме всего прочего. Его метод прост и жесток: удар в темноте по голове и потом... Он ведь уже трижды сидел в тюрьме. Если бы он остался в Милане, то полиции пришлось бы удвоить патруль.
— Почему ты решил, что он отправился в Рим?
— Кто-то сказал мне об этом. Но, может быть, он и засел где-нибудь, не знаю. Во всяком случае, важно, чтобы его не было в Милане.
— Опиши мне его, Торчи.
— Он высокий, очень сильный. С густыми черными бровями, что сразу бросается в глаза. У него синеватый щетинистый подбородок (как будто он давно не брился), маленькие злые глаза и небольшая круглая лысина. Он постоянно находится в драчливом настроении и курит крепкие длинные сигары.
— Что еще тебе известно о нем?
Торчи потер нос.
— Помните карманника Андре Галлио?
Я кивнул.
— Беллини убил его брата Луиджи, и поэтому ему пришлось бежать из Милана. Полиция до этого еще не докопалась.
— Почему же Галлио не обратился в полицию?
— В этом нет необходимости. Галлио принадлежит к мафии, а это значит, что стоит ему только добраться до Беллини, как тот станет трупом.
Я закурил сигарету. Неужели Лаура ничего не знала об этих историях? Мои подозрения усилились.
— А теперь мне нужно идти, синьор Дэвид. Симона уже, наверное, ждет меня. Не составите ли вы нам компанию?
Я покачал головой.
— К сожалению, у меня нет времени, Торчи. Передай Симоне привет от меня. А вопрос с паспортом я оставляю открытым.
Придя вечером на веранду к Бруно, я застал там высокого худощавого мужчину. Я сразу догадался, что это доктор Пирелли. Он окинул меня долгим испытующим взглядом.
— Это Дэвид Чизхолм, доктор,— представила меня Лаура.— Вы не возражаете, если он сейчас перенесет Бруно в кровать?
Вкатывая кресло Бруно в спальню, я чувствовал на себе взгляд Пирелли.
Сестра Флеминг уже откинула простыни на кровати.
Подкатив кресло к кровати, я вдруг вспомнил сон Лауры. До тошноты мне вдруг стало плохо.
— Он теперь переносит Бруно очень умело,— сказала Лаура доктору Пирелли.— Он гораздо лучше человека, который был у нас до него.
Показалось мне или она действительно побледнела? Ее глаза блеснули, когда она бросила на меня мимолетный взгляд.
Я откинул плед.
Бруно наблюдал за мной. Его глаза выражали замешательство и немой вопрос, как будто он чувствовал мое напряжение.
Я поднял его...
Сестра Флеминг, взявшись за спинку кресла, так резко оттолкнула его, что оно, ударившись о ночной столик, снова откатилось ко мне. Острый угол кресла сильно ударил меня под колени, и я потерял равновесие...
Лаура вскрикнула.
—- Осторожно! — закричал доктор Пирелли.
Я пошатнулся и стукнулся коленями о каменный пол. Хотя Бруно и не был тяжелым, мне было очень трудно в таком положении удержать его на весу. Но я все же смог это сделать.
Медленно поднявшись с ним с колен, я осторожно положил Бруно на кровать.
