— Майор распорядился, чтобы ты рассказал мне все, что я должен знать,— заметил я холодно.— Это все или есть еще что-нибудь?
Энесси вытащил из кармана свернутую бумажку.
— Вот здесь я кое-что записал для тебя. Если ты допустишь какую-либо ошибку хоть в одном пункте, то простись со своими нашивками. Генерал всегда встает в семь часов. Ты должен разбудить его в это время — ни секундой раньше и ни секундой позже. Все его вещи должны быть уже готовы к этому времени. Особое внимание обрати на ботинки. Они должны быть начищены до блеска. При каждой' чистке обязательно вынимай шнурки. Если он обнаружит на них ваксу, то будет скандал. Температура воды в его ванне должна быть ровно двадцать пять градусов.
Заглянув в свои записи, Энесси усмехнулся.
— Еще имей в виду, что свою вставную челюсть он кладет в стакан на столике, рядом с кроватью. Ты должен ее вынимать. Это тоже один из его пунктиков. Если она не будет блестеть, как перламутр, то генерал вытащит на свет свою книжицу. Когда он встанет с постели, завтрак должен быть уже готов: кофе, стакан с виски на два пальца и ломтик тоста. Температура кофе должна быть тридцать три градуса, если она будет другой, он выплеснет кофе тебе в физиономию.
Пока генерал одевается, ты должен ждать у двери. Он позовет тебя, когда будет готов. Но держи ушки на макушке: он зовет только один раз, и то не слишком громко. Потом он сообщит тебе дневную программу. Но учти, что ты не имеешь права ничего записывать, а должен все запомнить, иначе он опять занесет твой промах в книжечку. Если у тебя в его комнате нет никаких дел, стой навытяжку. Ему это нравится: руки по швам, голова поднята, глаза смотрят вперед, и при этом ни одного движения. Говорить ты имеешь право только тогда, когда он о чем-нибудь тебя спросит сам. Даже если эта чертова машина загорится, ты должен молча ехать вперед, как ни в чем не бывало, пока он не прикажет остановиться.
— Ты все понял?
— Да,— мрачно сказал я.
— Вечером он не прочь выпить,— продолжал Энесси.— Иногда он допивается до того, что уже не знает, где находится. Вот тут уж наступает твой черед. Он надеется, что ты отвезешь его домой и уложишь в постель. Но имей в виду, что в пьяном виде он опасен, как динамит. Я как-то раз видел, как он одному парню, который недостаточно быстро уступил ему дорогу, сломал руку. Если он сядет за руль, то считай, что пробил твой последний час. Он ведь самый отчаянный водитель в мире. Ему в это время все равно, как он едет, лишь бы доехать. Я не говорю, что он плохо водит машину. Но если он со скоростью сто километров в час проезжает по узким улочкам, то его спутник может оказаться на волосок от смерти.
Я взглянул на часы. Через две минуты мне нужно было явиться к майору Кэю.
— Благодарю,— сказал я.— Это все, что меня интересовало. Даже если твой рассказ наполовину и преувеличен, то и тогда он звучит достаточно страшно. Надеюсь, что у тебя, по крайней мере, будет приятный отпуск. Судя по всему, ты его заслужил.
Энесси подмигнул мне.
— Все в порядке. Она у меня смуглая, страстная и влюблена в меня до чертиков. В ближайшие четырнадцать дней меня здесь никто не увидит. Как только вы покинете Болонью, я тут же смотаюсь.
Усевшись в машину, я подъехал к главному входу в штаб-квартиру. Потом я вышел и доложил о себе майору Кэю.
— Подождите около машины, Чизхем, генерал выйдет через две минуты.
Я отошел к машине.
Перед главным входом застыли, как статуи, четыре военных полицейских в белых касках. Энесси тоже подошел к машине и встал навытяжку рядом с дверцей. Я принял такую же позу.
Две минуты спустя из штаба вышли трое офицеров: два полковника и майор Кэй. Затем появился и сам генерал.
На нем был серый штатский костюм, а в руке он держал белую шляпу. Он был среднего роста, крепкого сложения, с широкими плечами. Его широкое мясистое лицо имело цвет красного дерева. У него были узкие тонкие губы и бледно-голубые глаза с холодным стальным блеском.
Вялой походкой он прошел по тротуару к машине, но было видно, что от его взгляда ничего не укрылось. Добрых две минуты он осматривал машину со всех сторон, потом остановился передо мной.
— Чизхем?
Его голос звучал до странности слабо. Нужно было напрячь слух, чтобы понять, что он говорит.
— Да, сэр.
— Поднимите капот.
Я повиновался, и он внимательно осмотрел мотор.
— Это масло, сержант? — спросил он указывая на головку распределителя.
Мне пришлось как следует вглядеться, чтобы заметить крошечное масляное пятнышко.
— Возможно, сэр.
Генерал вынул из кармана носовой платок и протер им головку распределителя. Он показал мне черное пятно на белом платке.
— Это масло, сержант?
