— Пожалуйста. Мои кончились.
Роджер дал ему сигарету и зажег ее.
— А теперь посвятим пяток минут тому, чтобы привести все в порядок, а потом уж займемся проблемой вашего подъема наверх, — заговорил Роджер. — Вы заметили, как из машины выбросили жокейку, и когда миссис Гейл принесла шапочку Сида Картрайта, решили, что это та самая шапочка? Так?
— Конечно. Это была та же самая шапочка.
— Очень может быть. Вы заподозрили, что машина вашей матери была использована для похищения Сида. Верно?
— Но ведь это же очевидно, не правда ли?
— Вы видели водителя?
— Нет.
— Мужчина или женщина?
— Я вообще не видел, кто сидел за рулем.
— Вы говорите, что ваш садовник часто пользуется машиной?
— Да, поэтому я и подумал, что это он везет своих племянников. Но когда я вернулся домой, то убедился, что это был не он… Все утро он возился в саду или в огороде. Так мне сказала горничная.
— Спасибо. У вас только один садовник?
— Вообще-то двое, но лишь один настоящий. Это Джордж Энзелл. Второй — его отец, однако этот уже не работник, его время миновало.
— Что это за дети его сестры?
— Если это важно, то Джордж Энзелл с отцом живут в коттедже вместе с овдовевшей сестрой Джорджа и ее ребятишками. Сестра работает приходящей горничной в Фолей-Холле.
— Где находится коттедж полковника Мэддена?
— Недалеко от огорода.
— Много ли крови было в машине? — резко спросил Роджер.
— Послушайте, Вест, вы уже заставили меня сказать вам больше, чем я собирался. Больше я ничего говорить не стану. Вы можете оставить меня здесь на всю ночь, если вам угодно, но ни одного лишнего слова вы из меня теперь не вытяните. Однако, на вашем месте я бы не оставлял меня здесь. В этих краях люди чтут и уважают нашу семью, они скорее поверят мне, чем вам. Если вы мне поможете, думаю, я сумею добраться до вершины.
Бренди его сильно подбодрило. Возможно, в этом отношении Роджер допустил ошибку, но, по его мнению, не было необходимости все выяснять до самого конца, тем более, что любое показание нужно было не только проверять, но и перепроверять много раз. История была правдоподобной, пятна крови являлись прямой уликой, но они же и усиливали опасение, что Сида Картрайта больше нет в живых.
Роджер осмотрелся, определяя, каким путем легче выбраться из этого котлована, потом нагнулся, обхватил Фолея двумя руками и помог ему подняться на ноги. Одно колено у Фолея отекло еще сильнее, и надеть на ногу ботинок больше не представлялось возможным. Роджер завязал шнурки и повесил его себе на шею. Фолей оперся левой рукой ему о плечо, и они пустились в обратный путь, хотя и страшно медленно. Но когда они добрались до веревки и оба ухватились за нее, их задача сразу заметно облегчилась. Однако, скорость восхождения заставляла желать лучшего. До верха они поднимались минут 30, еще 10 минут ушло на то, чтобы подойти к первому выступу и к подножью холма, где лежал перевернутый «Остин».
Тишину нарушало их тяжелое дыхание, пение птиц и стрекотание кузнечиков. Остановившись, чтобы отдышаться, Роджер услышал какое-то непонятное гудение, но не стал над этим задумываться. Опять самолет, скорее всего. У него самого с лица катился пот, что касается Фолея, то тому пришлось не сладко. Он был вынужден касаться земли поврежденной ногой, что, видимо, было очень болезненно. Чтобы уменьшить на нее нагрузку, он буквально висел на Роджере, который не мог дождаться конца подъема.
— Что это за шум? — спросил он внезапно.
— Гудение какое-то?
— Да.
— Я сам удивляюсь.
— Похоже на пожар.
— В это время года у вас бывают вересковые пожары?
— Весной было много дождей, так что не должно бы быть…
Роджер поднял голову, прислушался и уверенно сказал:
— И все же это пожар.
Теперь над их головами проплывали клубы черного дыма. Роджер на минуту почувствовал панический страх городского жителя перед этим стихийным бедствием, особенно потому, что он не знал ни размеров, ни свирепости пожаров на вересковых пустошах. Когда он спускался, нигде не было заметно дыма.
