— Не слишком ли это просто, Билл? Кейт пошла на компромисс с ним, она пошла на компромисс со мной, а потом надела траур?
— Я думаю, за этим кроется что-то еще. Они не часто связываются с миллионерами.
— Один закон для богатых и другой для бедных, — тихо сказал Доулиш. — Может быть, она хотела получить его ключи и доступ к комнате-сейфу, а он этому воспротивился?
— Есть что-то еще, — многозначительно произнес Тривет.
— Что же?
— Я не могу тебе этого сказать.
Доулиш внимательно посмотрел на него, вынул изо рта сигарету, взял кружку и допил пиво.
Тривет встал.
— Хорошо, не можешь, — согласился Доулиш. — Я не буду выражать недовольство по этому поводу. У вас еще нет определенного мнения, вам еще надо подумать, и ты хочешь, чтобы я действовал в качестве мишени?
Тривет сказал:
— Вот именно, и никто не должен знать об этом, Пат. Даже Фелисити. И, уж конечно, Тим. Могут возникнуть трудности, но тут ничего не поделаешь. Мы, конечно, не оставим тебя одного. Но я не могу тебе сказать, что мы еще предпринимаем.
Доулиш недолго колебался:
— Договорились!
— Спасибо, Пат, — сказал Билл Тривет.
Нужно было забинтовать руку, поэтому Пат послал за доктором, которого хорошо знал. Доктор приехал через час сорок пять минут, снял с раны старые бинты и обнаружил густую отвратительную массу. Потом он достал лупу и внимательно осмотрел рану.
— Мне бы не хотелось, чтобы началась гангрена. Вам надо отдохнуть несколько дней.
— Да, знаю. Нет ли у вас какой-нибудь дряни вроде пенициллина?
— Я как раз собираюсь воспользоваться им. Но нужно перевязывать рану по крайней мере каждые четыре часа. Хуже не должно быть. И еще придется держать ее на перевязи.
— Я буду умником, — пообещал Доулиш.
Когда была наложена пенициллиновая мазь и рана снова забинтована, сразу стало намного легче. Ноги тоже доставляли немало неприятностей. Он испытывал муку, когда опускал их на пол и переносил на них всю свою тяжесть. Но голова его была ясной и трезвой. Что могло быть более отвратительным, чем перспектива оставаться в постели два или три дня, но ничего другого не оставалось.
Заказанное такси доставило его на Джермин-стрит.
Шофер помог ему подняться на первый этаж, так как лифта в доме не было. Он услышал звонок внутри квартиры. Высокий, изящный и чопорный Тим Джереми открыл дверь.
— Что-то давно тебя не было, — проворчал он.
— Прости, — сказал Доулиш.
— Можно было подумать, что тебя толкнули под автобус, — выразил свое недовольство Тим, потом заметил забинтованную руку: — Великий Боже! И ты молчал, пока я сидел здесь взаперти с этим созданием?
— Прости, — повторил Доулиш. Он осторожно, как калека, прошел вперед.
— Вот тебе и на! — воскликнул Тим. — Что это? Старость пришла?
— Чуть-чуть придавили, но кости все целы. Жаль, что Хелен подействовала на тебя, как мокрое одеяло.
Прихрамывая, с помощью Тима и шофера, он вошел в квартиру.
— Хелен? — как эхо повторил Тим. — Мокрое что? Не будь ослом, — сказал он. — Она… ну, тебе следовало бы знать, я так понимаю, вы хорошие друзья. — В голосе Тима звучала неприязнь.
Затем открылась дверь, и он увидел улыбающуюся Кейт.
Глава 16
Добрая Кейт
Улыбка Кейт была такой же обворожительной, как и она сама. Волосы были в полном порядке, косметика идеальная, ее костюм цвета красного вина —
