Я пытался заговорить с ним на латыни и на греческом, но все было безрезультатно. Когда стало ясно, что мы не сможем понять друг друга, он улегся на полу в кухне и заснул. Через час он резко вскочил, как ни в чем не бывало вышел на дорогу и вскоре исчез вдали. Произошедшее было настолько нереальным, что впоследствии он мне часто снился. Но прошло уже столько лет, что этот малаец просто не может быть тем же самым, что очутился в моем доме.
— …омас, — вдруг произнес незнакомец.
— Что он пытается сказать? — удивился Беккер.
— …омас… инси.
Похоже, малаец просто пытался вспомнить слова, не догадываясь об их смысле.
— Томас? — переспросил Любитель Опиума. — Де Квинси? Вы это хотите сказать? — Он ткнул себя кулаком в грудь. — Томас Де Квинси?
— …инси, — кивнул малаец и полез под рубашку.
В одно мгновение рядом оказался Беккер. Он схватил мужчину за руку и вытащил ее, чтобы проверить, нет ли там какого оружия. Но оказалось, малаец достал конверт.
Де Квинси выхватил его, разорвал и быстро прочитал короткое письмо. Лицо маленького человечка побледнело.
— Отец, что там такое?
Трясущейся рукой он протянул Эмили клочок бумаги.
Девушка прочитала текст вслух, и голос ее дрожал так же, как дрожала рука ее отца.
Чтобы узнать, что случилось с Энн, чтобы найти ее, приходите в Воксхолл-Гарденс[8] завтра в одиннадцать утра.
— Энн? — спросил Райан. — Вы назвали это имя, когда мы только повстречали вас. Кто она?
— Моя потерянная юность.
— То есть?
— Ум лишен способности забывать, — произнес Де Квинси. Хотя он смотрел на зажатый в руке Эмили листок, казалось, взгляд пронзительных голубых глаз устремлен далеко-далеко. — Когда мне было семнадцать и я жил впроголодь на лондонских улицах, я влюбился в проститутку.
Райан и Беккер были немало озадачены откровенным признанием Де Квинси. Полицейских шокировало не только упоминание о женщине легкого поведения — при собственной-то дочери! — но в равной степени они удивились, услышав, что этот человек способен на такое чувство, как любовь. Подобная прямота, да еще в присутствии посторонних, представлялась чем-то невообразимым.
— Я обещал Энн, что встречусь с ней в определенное время в определенном месте. Но непредвиденные обстоятельства помешали мне оказаться там в назначенный час.
Распереживавшийся Де Квинси вытащил фляжку с лауданумом и сделал большой глоток.
— Когда мне в конце концов удалось прибыть на место встречи, Энн там не было. Больше я никогда ее не видел, хотя и провел в поисках долгие годы. И сейчас я бы ни за что не поехал в Лондон, если бы мне не пообещали рассказать о судьбе Энн.
— Кто вам обещал? — спросил Райан.
— Даже не представляю. Но этот человек снял дом, чтобы нам с Эмили было где остановиться в Лондоне. Получается, меня заманили сюда, чтобы втянуть в эту историю с убийствами. И все это затеяно ради меня? Одно можно сказать наверняка: он следит за мной.
— Следит?
— А откуда еще он мог узнать, что сегодня ночью я окажусь здесь? И он подослал ко мне малайца с письмом. Кроме того, он неспроста выбрал жертву, прибывшую в Лондон из Манчестера и по фамилии Хейуорт.
— Вы уже говорили, что это важно, но не объяснили почему, — заметил Беккер.
— Я вырос возле Манчестера. Наше семейное поместье называлось Гринхей.
— Гринхей. Хейуорт. Немного похоже, но не более того, — сказал Райан.
— Нет, — покачал головой Де Квинси.
— Вы всерьез считаете, что убийца выбрал в качестве жертвы хозяина этой лавочки, потому что он, так же как и вы, приехал в Лондон из Манчестера, а его фамилия схожа с названием вашего родового гнезда?
— Это отнюдь не совпадение, что убийство произошло через месяц после публикации моей последней книги. Детали убийства в мельчайших подробностях совпадают с тем, что я написал в постскриптуме к эссе. Чтобы ассоциация была более полной, убийца выбрал в качестве жертвы человека, которого можно некоторым образом отождествить со мной. По его воле я оказался причастен к этому чудовищному преступлению. Господи, что еще он собирается сделать, чтобы втянуть меня в свою кровавую игру?
