последнего короля Аббуту, который не оставил наследников, в городе, Адамас с помощью старика-архивариуса, бывшего архитектора еще предыдущего короля Аббуту, добрался до древних свитков в книгохранилище города и наконец понял то, что не давало ему покоя в детстве, почему город, стоявший рядом с Аббуту, – древний Хатусс, так долго держался против Аккада, если нынешний Аббуту не внушает почтения ни высотой, ни толщиной стен, ни тем, как он расположен. Слишком близко к воде он стоял, в слишком низком месте. В любое половодье город подтапливался, в подвалах домов всегда стояла вода, комары гудели, как на болоте, и здания, особенно тяжелые, постепенно погружались в землю. За годы это проходило незаметно, а за сотни лет – вполне, если некогда первые этажи зданий теперь смотрели на улицу окнами, перечеркнутыми тротуарами пополам. Хотя тот же архитектор хвастался, что ратуша Аббуту не уйдет под землю, потому как стоит на каменных сваях и расчеты сделаны так, что не шелохнется никогда, даже и через тысячу лет, что бы ни творилось вокруг. Адамас кивал старику, слушал его разглагольствования о том, что и в самом деле Аббуту стоит не на хорошем месте, и ров вокруг не самой удачной стены, соединенный с рекой, только увеличил сырость и гниль, а сам разворачивал ветхие пергаменты.
В древних свитках нашлись и старые рисунки Хатусса, из которых следовало, что город был не на одном берегу, а на двух. И основная крепость как раз стояла на правом, южном, высоком берегу Азу. На известковом основании. А остальная часть была там, где большею своею частью остается и теперь, на северном берегу. Именно крепость держалась так долго, и именно в ней находили укрытие горожане, и именно в ней они и нашли свою смерть, когда крепость была взята. А потом нагнанные аккадцами рабы несколько лет разбирали крепость и срывали высокий берег, сваливая все в реку. Река выходила из берегов, растекалась к северу, подмывала развалины нижней части города, а земля, вымазанная в крови, продолжала полнить русло. Через несколько лет оно заполнилось известковыми глыбами и землей вперемешку с костями умерших от непосильной работы рабов. Высокий берег был прорыт до уровня реки, равнина к тому времени обратилась в болото, но постепенно вода проточила короткий путь там, где его замыслили аккадцы, побежала под основанием бывшей крепости и затем довершила начатое. Промыла новое русло, еще сильнее прежнего подрезала косогор и успокоилась, потому что кости, камни и кровь были не на ее дне, а рядом. Там, где теперь стоял Аббуту. И где теперь на стене стоял молодой герцог Адамас Валор и думал, что сделать с городом, чтобы сохранить людей и воинов. Пока что выходило так, что гибель всех собравшихся в Аббуту смельчаков неминуема.
– Что там? – обернулся он, услышав шаги за спиной.
– Известия, – поклонился герцогу молодой сотник, который одновременно был и его первым помощником. – Из Ардууса, с того берега, и с запада.
– Начинай с запада, – предложил Адамас Валор.
– Две недели назад пять тысяч ардуусских мечников прошли от Аббуту на северо-запад, – начал сотник.
– Я помню, Тела Тотум, урожденная Нимис, вела их, – оборвал сотника Адамас.
– Ее отряд по пути уничтожил пять разбойничьих нахоритских шаек, каждая по две-три сотни человек, – напомнил сотник. – Насколько нам известно, уйти удалось считаным единицам, тем, кто рискнул скрыться в Светлой Пустоши. Наш дозор поймал вчера одного из них. И даже сумел разговорить.
– И что же он сказал? – поинтересовался Адамас.
– Они и в самом деле занимались тем, что захватывали бедняков, бродяг, приезжих, беженцев с севера, и отводили их в Светлую Пустошь. Там платили за них, за каждого. Не слишком много, но им хватало.
– То есть это не было выдумкой, – кивнул Адамас. – И кто же этот богач и зачем ему понадобились рабы? И почему их следовало вести в Светлую Пустошь?
– Я не знаю, стоит ли верить тому, что говорил пленник, – замялся сотник. – Но сам он верит собственным словам безоговорочно. Мы ведь думали, что проникшие в Светлую Пустошь храмовники Храма Света пытаются вызволить Лучезарного, сбрасывая живых в то место, которое они называют Пиром.
– Мы это называем грязным месивом, – напомнил сотнику Адамас.
– Нет, – покачал головой сотник. – Не сбрасывают. Они составляют армию, которая нападет на Ардуус.
– В Светлой Пустоши? – удивился Адамас. – И когда они собираются нападать? У них там казармы? Хорошая кормежка? Кузницы? Школы боевого мастерства?
– Нет, – растерянно пробормотал сотник. – Ничего этого там нет. Только сырая земля, и все. На которой, как говорят, до сих пор лежат нетленными остатки войска Лучезарного.
– И что же, – не понял Адамас. – Этих новообращенных храмовники кладут рядом с древними мертвецами?
– Вроде того, – прошептал сотник. – Но сначала их, конечно, убивают. А потом кладут. Наш пленный сам этого не видел, но его приятель, который рассказал ему об этом, трясся от ужаса. Из-за этого и сам пленник выбрался оттуда. Он и нам все рассказал только после того, как мы обвешали его амулетами. Какая-то погань властвует в Светлой Пустоши, и она хочет использовать для войны против Ардууса мертвых! Я, конечно, не могу в это поверить, но…
– Пусть попробует, – скривил губы Адамас. – Даже Лучезарный до этого не додумался. А то ведь кладбищ в Анкиде довольно! Когда ждать могильного холода из Светлой Пустоши?
– Он говорит, что пять или семь лет, – развел руками сотник. – Так было сказано. Не потому, что все это требует времени. Это же одному богу известно, а может, и для него скрыто. Но речь идет о том, что товар будут принимать еще пять лет!
– И давно уже принимают? – нахмурился Адамас.
