Он обернулся. Она сидела, развернувшись к нему, изогнувшись в немыслимой для взрослого человека позе, наклонившись в сторону и положив голову на предплечье.
— Да. Маму. Тебя.
— Я не об этой любви. Ты любил когда-нибудь … женщину? Так, чтобы один раз и на всю жизнь. Чтобы умереть от любви.
— Как видишь, я жив, так что, увы.
— Я серьезно.
— А что, бывает такая любовь?
— Очень хочется, чтобы была.
— Но ведь это страшно.
— Разве любовь может быть страшной?
— Да нет. Не это страшно. Страшно, что весь мир перестает существовать, кроме этой любви. А что есть любовь? Самоотречение во имя любимого человека? А нужна ли ему эта жертва? И что может быть хуже отвергнутой жертвы? А если отвергающий еще и нормальный человек? Если и ему эта невзаимность — мука безысходная?
— Но ведь это прекрасно?
— Да. Но нет ничего вечного.
— Ну! Я спрашиваю про ту любовь, которая на всю жизнь.
Он вздохнул и повторил:
— Нет ничего вечного.
— Ты опять становишься занудой.
— Нет ничего вечного.
Она надула губы. Он протянул руку, коснулся пальцами светлого пуха на ее шее, провел рукой по волосам.
— Прости. Я все время забываю, что я не должен учить тебя. Никто за тебя не совершит твои ошибки. Ты не хочешь выслушивать поучения и одновременно хочешь знать. Но что можно сказать о дороге тому, кто еще не сделал ни шага? Пройди хотя бы дневной отрезок, оглянись, и ты поймешь больше, чем я могу тебе сказать. Никто не опишет боль от раны тому, кто не поцарапал и палец. Никогда мужчина не поймет, что такое выносить и родить ребенка. Чем больший жар пылает в душе твоей, тем большая вероятность, что жар этот будет недолгим. Пустячное чувство может стать началом самой крепкой и прекрасной, хотя, быть может, и незаметной любви, а может так и остаться пустячным чувством. Ты спрашиваешь, любил ли я по-настоящему? Да. Но на всю жизнь? Счастье испытывает тот, над кем бог любви только взмахнет своим крылом. Несчастны познавшие миг счастья. Они никогда не забудут его вкус. И они же счастливы по той же причине. И можно ли обладать всецело тем, что является пока еще недостижимой целью всей вселенной? Любовь… Что мы знаем о любви? Мы не можем понять даже самих себя. Мы клянемся в вечной любви и всегда нарушаем эту клятву, даже понимая, что там все откроется…. А открывается почти всегда все уже здесь. А что если наша любовь — это только опавшие лепестки навсегда погибшего сада?
— Папочка! Я отключилась уже на второй фразе. Я все-таки ребенок. Короче. Значит, любить нельзя?
— Не любить нельзя.
— Непонятно.
— Любовь относится к тем явлениям природы, над которыми человек не властен. Это как ураган. Ты можешь забиться от него в бетонный бункер, но выключить его ты не можешь. Что ребенок еще хочет узнать?
— Ребенок не хочет забиваться в бетонный бункер.
— Понятно. Он хочет, чтобы чаша этой жизни была наполнена до краев и желание пить из нее, как и ее полнота, не проходили никогда.
— А так бывает?
— Бывает? Не знаю. Вдесятеро приходится испить страданий за каждый глоток счастья.
— Но ведь страдание тоже может быть сладостным?
— Да. Безусловно.
— И что же мне тогда делать? Ну, если вдруг…
— Страдать. И благодарить бога за эту возможность. И не забывать о достоинстве.
— О достоинстве? О морали? О нравственности? Это лекция?
— Никогда не делай того, за что перестанешь уважать себя сама. На самом деле это простые и действенные слова. Это лучшая прививка от преступления, предательства, глупости и трусости. Не роняй своего достоинства перед тем, кто этого не заслуживает, и перед тем, кто будет общаться с тобой только как с достойным. А в эти две категории попадает все человечество.
— А если я вдруг все-таки забуду о своем достоинстве?
— Значит, ты влюбилась по-настоящему.
